Майский черный — как молотый сорт…

(Стихи, написанные в мае)

Мы живём в огромной стране, тихо переносящей пик своей национальной трагедии. Но если приглушить тишину, если вырастить свой внутренний слух до размеров народа – мы поймём, как действительно огромна наша земля, потому что с Приморья, Сахалина, Ставрополья, из Калининграда, с берегов Баренцева моря и Финского залива нам будут кричать по-русски примерно одно и то же: «нам плохо, помогите нам!» Это и есть наша география, потому что Россия кончается там, где кончается это горе, то есть кончаются наши люди. Именно в этом смысле размеры страны будут неумолимо сокращаться. Прошу вас, забудьте о карте!

— Масик, ты спишь? Надо же, храпит, как взаправдашний. Весь день палец о палец не пошевелил, выжрал две упаковки пива — от русского телевидения ни на шаг, а засыпает, изверг, как космонавт, по первой команде. А тут с утра дел невпроворот: курсы эти многосерийные, осточертевшие, от которых уже мозги набекрень, гонка в мыле по ангеботам, стирка, готовка. И так весь день на горящих мозолях, аж подошвы плавятся, а сна нет, хоть ты тресни и все тут.

У многих наших бывших соотечественников на памяти антиалкогольная компания времен горбачевской перестройки, породившая волну протестов и глухой ненависти народонаселения СССР к фантастической попытке незадачливого реформатора: превратить в одночасье, массово пьющую страну, место встречи стоических трезвенников.

История одной выдающейся аферы советского периода, по своему размаху мошенничества и финансовому ущербу вошла в главный список Генпрокуратуры СССР и квалифицировалась следствием и судебными органами, как особо тяжкое преступление, направленное на подрыв экономической мощи СССР. Невольными инициаторами-вдохновителями этой аферы стали Леонид Ильич Брежнев и Первый Секретарь компартии Армении — Демирчян. Лидер коммунистов Армении был выдвиженцем Брежнева, хотя он не входил в когорту избранных и самых доверенных фаворитов Генсека. Демирчян в этом списке любимчиков был где-то на предпоследнем месте, но постоянно чувствовал поддержку и доверие родного и незабвенного Ильича Второго.

Когда отличившихся олимпийцев чествовали в Кремле, чемпионов поздравлял сам Сталин. Как только очередь дошла до Коткаса, Сталин заметил:

— Мне сказали, что Вы самый сильный человек в мире. Это так?

Жил был на свете один человек, американец. Звали его Пат Харлей, к мотоциклам он отношения не имел ни малейшего, хотя жизнь носила его по виражам так, что только ветер в ушах свистал. Родился он в конце XIX века на "индейских территориях" и вкус к приключениям впитал с молоком матери. И кем же он только не перебывал! И ковбоем, и шахтёром, и рабочим скотобоен, и частным детективом, и юристом, что в Америке означает почти то же самое, что бандит, а потом, вдруг, с той же лёгкостью, с которой он пересел из седла в конторское кресло, он начал делать стремительную государственную карьеру.

Комбинат «Бытреклама» обеспечивал всеми видами оформительской рекламы, в том числе и газосветной, предприятия службы быта области. Непосредственно починялся он управлению рекламы министерства бытового обслуживания республики, которое находилось в Киеве. Большинство работ было связано с применением труда специалистов-оформителей и электромонтажников-газосветчиков. Поэтому уровень зарплаты на этом предприятии был в несколько раз выше, чем на обычных предприятиях областного центра, Комитет по труду и заработной плате внимательно следил, чтобы трудящиеся в СССР, за исключением специалистов министерства среднего машиностроения, (Военно-промышленный комплекс) получали заработную плату в довольно-таки скромных объёмах. Тут был особый резон, предусмотренный главными жрецами КПСС, — не создать рабочую аристократию и, тем самым, не нарушить контроль власти. С другой стороны — внутренний рынок в СССР всегда страдал от переизбытка денег и недостатка товаров и коммерческих услуг. Пускать денежную массу на самотёк было равносильно взрыву финансового котла, что и произошло в последние годы правления Горбачёва, неудачного реформатора и бездарного государственника.

Любовь зла – полюбишь и козла...

Сколько лет было ей, никто не мог точно определить. Лена натужно кашляла, будто только что освободилась из сибирских рудников, телом была до жути суха и костлява, платье полоскалось на ней как балахон на ветру. Курила она «Беломор», так пыхала зажатой в желто-черных зубах папиросой, что дым плотно окутывал ее коричневое, в глубоких прорезях морщин лицо, с которого смотрели проницательные глаза.

Бурбах в Саарбрюккене – экзотический эмигрантский заповедник. Тут практически можно изучать весь набор разновидностей человечества и заниматься практической этнографией. Что ж, приступим?

 

Эту смешную и в то же время поучительную историю рассказал мне друг юности, долгое время проработавший заместителем председателя областного комитета по телевидению и радиовещанию. В одном южном областном центре к середине семидесятых годов были открыты несколько крупных предприятий. Это вызвало приток специалистов и рабочих рук. Население областного центра возросло почти в два раза. Мощностей старого хлебокомбината не хватало. По инициативе первого секретаря ЦК КП Украины Владимира Щербицкого был закуплен современный хлебозавод в ГДР...

Слово неутомимому исследователю Штирлициады, интересному человеку и великолепному рассказчику Платону Никодимовичу Жученкову.

...Дочь моего друга повздорила в школе с одноклассницей, приехавшей из-за моря. Та ей крикнула:
— Убирайся в свою Россию!
Девочка обиделась:
— Сама убирайся на свой остров жрать свои кокосы, а я приехала к себе домой!
Когда поймем, что все мы приехали к себе домой, нам будет легче и яснее жить.

Пчелкин писал всегда. И дома, и в Америке.

Начал в детском саду с жалобы на заведующую — «Мы дети старшей групы проституем против...»
А потом пошло-поехало от юнкора Пчелкина по разным газетам и журналам: «Отличник всегда впереди», «Студент — это звучит гордо», «Кто, если не ты», «Пьянству — бой», «Утолим народный спрос», «Автоматизация как решающий фактор», а недавно даже в «Market Today» — «Сотрудничеству с Россией крепнуть».

Пчелкин встречает в гипермаркете знакомого писателя. Когда-то великий Гамзатов за ессентукскими шашлыками благословил его в литературу:

— Ты настоящий джигит, мой мальчик! Как сабля, твое золотое перо...

К завтраку Петер не появился, и дежурный врач больницы о чём-то долго беседовал с нашей дежурной медсестрой. Мне почему-то показалось, что они со злостью смотрели на меня. Я поднялся на второй этаж в соседнее отделение, где находились все те, кто имели диагноз шизофрения и паранойя, и договорился с Сабиной, что мы отправимся на прогулку в лес. И обязательно займемся тем, что не успели сделать в субботу. На всякий случай, я щедро побрызгался шипром из флакончика. Мама покупает мне этот мужской одеколон в русском магазине. Сабина обнюхала меня и осталась довольна.

Утром после завтрака мы зашли с комнату отдыха послушать теленовости и попали как раз в тот момент, когда министр внутренних дел Германии Томас де Мезьер, заявил об усилении контроля безопасности в стране. Он также сообщил, что компетентные органы в Германии по борьбе с терроризмом, установили принадлежность посылок с взрывчаткой к террористическому гнезду, расположенному в Йемене. Я лишний раз убедился в правоте Петера.

Немцы — самые недоверчивые люди на земле. Никаким чужим медицинским заключениям они не очень-то верят. Уж на что у меня, слава богу, надёжный, подтверждённый годами диагноз: врождённая олигофрения, а всё ровно усомнились. И отправили меня на обследование в Зонненберг. Психушка такая, санаторного типа. Тут все чисто, блестит, лифты работают. Ну, как не порадоваться за умалишённых, кто заслужили такую классную житуху.