Любая квартира — большая или маленькая, богатая или бедная — обязательно начинается с двери. И дверь гордилась своей важной охранной ролью, и постоянно её подчёркивала. Она так надоела остальным своим хвастовством, что мебель и предметы прихожей слушать её спокойно не могли. А что, касается, мебели и предметов гостиной и спальни, которая была особо привилегированным местом, где отдыхал и принимал своих подружек хозяин, то это считалось жгучей тайной для всех обитателей прихожей. Включая и привилегированную дверь-охранницу.
Но обитатели прихожей, кто сгорали от любопытства, чтобы хоть разочек окунуться в интимную, полную загадочности и соблазнов жизнь предметов гостиной и, конечно же, спальни, не так тяготились соседством с хвастливой дверью, как дружно возмущались поведением дверного глазка. Он вдруг всерьёз возомнил, что является всевидящим оком квартиры, и что он может всех и вся поучать, и давать всем советы. Особенно презирали и вслух обсуждали явную глупость дверного глазка аристократы прихожей, или, как они себя гордо называли, «верхи».
К верхам относились, прежде всего, зеркало прихожей, которое считало себя главным зеркалом квартиры, в отличие от зеркал ванной и спальни.
— Хозяин уходит на работу — смотрится в меня. Приходит домой — первым делом уделяет мне время, — рассуждало зеркало, доказывая дверному глазку, что, в отличие от неё, покрытой благородной плёнкой амальгамы, он — никчёмный кусочек стекла. Все, что находилось на верхних полках и в шкафчиках мебели прихожей — всё это относилось к «верхам». Обувь, сапожная щётка и сапожный крем, половая щётка, пластмассовый совок, по мнению законодательницы квартирной морали — зеркала, а также, шляпы хозяина, которая считала себя аристократкой до мозга костей и благороднейшим предметом служения человеку — относились к рабочему люду и получили прозвище «низы».
Шляпа хозяина, которая ему досталась от его отца, была из благородного велюра и, хотя по возрасту считалась в перестарках, но все ещё пыталась активно флиртовать с туристическим летним кепи хозяина, с гордостью подчёркивающим, что он — носитель ярлыка престижной фирмы «Пума». И что именно он — постоянный спутник хозяина во время летнего отпуска. Как всякий истинный немец, кто заслужил своим умом и терпением хорошо оплачиваемую работу, хозяин обожал три вещи. Во-первых, вкусную, обязательно питательную, еду. Во-вторых, внимание к миру животных, наблюдения за которыми вызывали у него прилив хорошего настроения. В-третьих, гордость рождённого в западноевропейской стране, а также страсть к путешествиям и туризму. Кепи вместе с хозяином побывал на всех престижных курортах мира, которые заполнены немецкими туристами. А когда кепи рассказывал о мужских забавах своего хозяина во время отдыха в Таиланде и посещении всех злачных мест тайской столицы, женская половина «верхов» прихожей слушала шалунишку-кепи, затаив дыхание. Они даже не знали, верить им на слово или посчитать все это плодом богатого воображения. Пока кепи томился в гордом одиночестве на шкафчике в прихожей — он еще как-то снисходительно реагировал на робкие попытки влюблённой старушки-шляпы оказывать ему должные знаки внимания. Но однажды, хозяин привёз из очередного летнего отпуска молоденькую и шумную подружку. Она провела в квартире две недели, а затем, разругавшись с хозяином по какому-то пустяку, закатила жуткий скандал, переколотила массу посуды из кухни и убралась восвояси, оставив в истерической запарке свою фирменную летнюю панамку, купленную за очень большие деньги в каком-то загадочном бутике. И кепи хозяина тут же воспылал страстью к этой экзотической панамке, которая так возгордилась своей редкой индивидуальностью, что все остальные вещи и предметы «верхов» прихожей считала мусором. Она не позволяла себе даже заговаривать с ними, даже по пустякам. И только к зеркалу прихожей эта, насквозь испорченная гнилым духом зазнайства, элитная представительница высшего общества относилась более или менее снисходительно, ибо в услугах зеркала нуждаются все: и богатые, и бедные, и простые, и даже сильные мира сего.
Шляпа тяжко переживала свой неудавшийся роман с кепи хозяина, постоянно жаловалась своей единственной и лучшей подружке из мира «верхов» — одежной щётке — на коварство и цинизм мужчин, кому совершенно не свойственны, такие благородные понятия, как верность, постоянство, жалость и снисхождение, которые всегда были, есть и будут лучшими качествами настоящей женщины. А шляпа всегда была о себе очень высокого мнения и гордилась этим. Однажды, в её не очень богатой воспоминаниями и приключениями жизни была удивительная встреча с любимым цилиндром очень богатого человека, известного мультимиллионера, на фирме которого успешно трудился менеджером хозяин шляпы, однажды удостоенный чести попасть на юбилей начальника.
— Была поздняя осень и хозяин решил воспользоваться мною, — рассказывала шляпа по многу раз эту историю одёжной щётке. И та, скромная и добрая по натуре, терпеливо слушала эту историю, от повторения которой её уже тошнило.
— Представляешь, подруга, я оказалась в гардеробе, на одной полке с цилиндром, покрытым великолепным атласом. Такого красавца я никогда ещё не видела в своей жизни,— плача и умиляясь, предавалась воспоминаниям шляпа.— Он был такой воспитанный, внимательный. Ну, что ты хочешь — истинный джентельмен, не чета этим недоумкам из «Пумы» и прочим скороспелкам с кучей сомнительных ярлычков. Цилиндр сразу же признался, что моё благородное происхождение и покрой известной фирмы, мой великолепный велюр — заставили его почувствовать приятное волнение. Это был мужчина мечты, и все эти несколько часов, что мы провели вместе на полке — останутся в моей памяти навсегда, на всю мою оставшуюся жизнь. Потом нас разлучили. И теперь, видно, придётся доживать свой век в гордом одиночестве. В этой тесной и вечно темной прихожей, слушать разглагольствования дебильного дверного глазка, который дальше двух метров на этажной площадке ничего путевого никогда не видел.
Иногда одёжная щётка с этажа «верхов» попадала на самую нижнюю полку социальной принадлежности, где начинался мир «низов». И тогда она мило проводила время в общении со своей кузиной — сапожной щёткой. В отличие от холостячки одёжной щётки, у её кузины чередой менялись супруги, тюбики сапожных кремов. Когда они опустошались и попадали в мусорное ведро, им на смену приходили новые. Помимо постоянных мужей, которых она расценивала, как примитивных дураков, сапожная щётка и ее интимная подружка — бархотка — имели массу любовников среди обуви, с которой им приходилось соприкасаться, чистить от грязи и пыли, смазывать кремом, выполнять лечебный, интимный и прочие виды массажа, до которого так охочи полноценные молодые мужчины. И об этой, тайной и сладкой сфере приложения всех своих телесных и творческих сил, кузина-щётка говорила с умилением и восторгом. Одёжная щётка, которая по рождению и по своему призванию была чистюлей и скромницей, только удивлялась и поражалась такому обилию мужчин в жизни кузины. Она все же, в душе, была противницей такой разнузданности в интимных отношениях с противоположным полом.
— Я хочу полюбить, но на всю, оставшуюся жизнь, только одного, — высказывала она свою точку зрения сестре. — Но, когда их так много и все они, такие разные, то можно и себя потерять.
— Но я же себя ещё никак не потеряла, — горячо доказывала ей сапожная щётка и хвасталась тем, что от неё без ума все туфли хозяина. — А ведь все они — представители самых известных европейских и немецких обувных фирм.
Пытался набиться в женихи к одёжной щётке и пылесос. Он занимал совершенно особую позицию в иерархии вещей и предметов квартиры. Свободно передвигался на своих колесиках, делал свою работу в спальне, в гостиной, в прихожей. Это был очень самостоятельный мужчина с хорошей родословной от всемирно известного «Сименса» и щётка понравилась ему чистотой нравов и плавными, сугубо девичьими формами. Щётка колебалась, принять ли это предложение, или ответить категорическим отказом. Что-то такое в поведении и манерах пылесоса её отвращало. Все решил один момент. Однажды, в прихожей, хозяин раскрыл крышку пылесоса и поспешно выбросил в мусорное ведро пакет с пылью. И одёжной щётке открылась такая внутренняя суть этого блестящего, полированного, одетого в пластмассу электрического устройства, что после этого случайного эпизода она на дух не переносила пылесос. Она послала его ко всем чертям, невзирая на ухаживания и предложения о совместной приятной и счастливой жизни. Но жить в одиночестве и стареть неприкаянной, как шляпа-перестарок, живущая одними только воспоминаниями о поистине волшебной встрече с джентльменом-цилиндром, щётка не хотела. Она все время гнала мерзкие мысли о своей девичьей невезучести.
У хозяина приключились проблемы с автомобилем, и он срочно его продал, чем пополнил армию пешеходов, а, учитывая ненормативные осадки на его исторической родине, тут же прикупил себе элегантный складной зонтик, сугубо мужского чёрного цвета. Зонтик своим появлением произвёл фурор на обитателей «верхов» прихожей. Он оказался очень воспитанным и общительным молодым человеком, всегда сопровождал хозяина на работу, и на прогулки. Одёжной щётке он понравился с первого же появления. Иногда хозяин оставлял его на тумбочке, где было постоянное место щётки. И они беседовали всласть. А другой раз, когда зонтик висел на крючке, рядом с зеркалом, то велюровая шляпа, на которую зонтик произвёл неповторимое впечатление, осторожно и деликатно пыталась склонить его к нежной дружбе. Хотя, уязвлённая до глубины души таким более чем странным поведением своей лучшей подруги, щётка не предпринимала никаких действий помешать этим проискам пожилой дамы, но сообразительный зонтик быстро разобрался в этой ситуации со своими знакомствами с прекрасным полом. И вскоре объяснился в любви к одежной щётке. Он признался ей, что её скромность, приятный нрав и другие, важные для истинного выбора, факторы, как, например, изящное компактное сложение щётки, в отличие от расплывчатой бабушки-шляпы — убедили его принять правильное решение. В этом важном жизненном вопросе со знакомством, — новое поколение зонтиков выбирает щётку как эталон женского очарования. Шляпа восприняла этот откровенный и естественный поступок зонтика очень болезненно и, практически, перестала общаться со своей подругой, окончательно уйдя в свои сладкие воспоминания о прошедшей молодости.
Щётка была счастлива со своим внимательным, оптимистично настроенным другом. Он всегда подробно рассказывал ей о том, где он был, и что он видел. И всегда был очень высокого мнения об умственных способностях их хозяина, которого ценили и любили на работе. Это счастье общения и ощущение близости зонтика, ставшего для щётки родным, продлилось почти год.
Но однажды ночью сильные порывы ветра стали сотрясать крыши домов, и вдруг тонко зазвенели от страха и ужаса оконные стекла. Утром ветер ещё более усилился, но хозяина это не испугало. Прихватив свой зонтик, он поспешил на остановку автобуса. Вернулся он, как всегда, к семи часа вечера. Это время всегда точно фиксировали настенные часы в прихожей. Хозяин положил на тумбочку, нечто похожее на прежний зонтик. Щётка была испугана и потрясена. Ее друг не мог нормально изъясняться и с большим трудом прошептал ей, что штормовой ветер сломал его спицы, и нарушил всю стальную систему крепления. Теперь его нельзя нормально открыть, и он уже не может держать купол над головой хозяина. Эту последнюю, страшную ночь своей жизни, щётка провела вместе с любимым. Она как могла, успокаивала его, обещала ему, что хозяин обязательно отнесёт зонтик в мастерскую, где ему все исправят, и он сможет нормально открываться и закрываться. Но хозяин поступил иначе. Перед тем, как идти на работу, он швырнул поломанный зонтик в большой мусорный пакет. Зонтик успел только шепнуть щётке «Прощай, девочка моя!», и навсегда исчез из её жизни.
Некоторое время щётка была в ужасном состоянии и возненавидела хозяина, но потом время стало брать своё, и она стала привыкать к своему одиночеству. И была благодарна велюровой шляпе, которая первая заговорила с ней, пытаясь ее утешить.
— От судьбы не уйдёшь. Кому, что на роду написано, тот все получит сполна, — авторитетно изрекала шляпа.
— Кто такая эта противная и злобная судьба и почему, она вмешивается в наши личные жизни? — спрашивала щётка. — Что она — сильнее и могущественнее нашего хозяина? Но почему я её ни разу не видела?
— Ей никто не видел: ни люди, ни вещи. Но я слышала о её существовании ещё девочкой от отца нашего хозяина, когда тот стал зарабатывать свои первые деньги, и решил купить себе новую выходную и престижную шляпу, которые так были модны в годы его юности. Судьба — это невидимая, волшебная фея, у которой два разных глаза. Один — добрый и, если она посмотрит этим глазом — он дарит всем нам счастье. А второй — злой и, если его лучи коснутся очередной жертвы, то ей уже несдобровать. Так что твоему другу просто не повезло. Судьба подарила ему не самый свой добрый взгляд.
И опять потекла серая, скучная жизнь, заполненная однообразием будничности прихожей, постоянными переругиваниями вещей и предметов между собой. От глупых поучений дверного глазка хотелось забиться на дно шкафа, где остро пахло сапожным кремом и прочими странными запахами, которые привносили в квартиру «дети улиц», как насмешливо прозвала обувь велюровая шляпа, хранительница аристократических устоев. Эти устои постоянно разрушались временем и легкомысленным поведением, таких вульгарных особ, как сапожная щётка и бархатка. Или такими, как веник, вечно озабоченный поисками всяких интимных приключений, и прочими обитателями «низов». Для них такое понятие, как приличие и порядочность, давно уже стали пустым звуком, который к тому же здорово их раздражал и не на шутку злил.
Вскоре после этого случая, хозяин купил себе новую, шикарную машину и однажды он принёс с работы, пахнущий кожей и благополучием, новенький кейс с никелированными замками, и двумя маленькими, блестящими ключиками, прикреплёнными на ручке.
И случилось так, что хозяин определил место своего новенького кейса на той самой тумбочке, возле зеркала, где постоянно находилась одёжная щётка. Молодые люди очень быстро познакомились, и сочли это знакомство интересным и приятным. Кейс очень гордился своим предназначением — хранить и собирать важные, а порой и бесценные бумаги. Менеджер-хозяин составлял и направлял эти бумаги по назначению. Кейс всегда с восторгом отзывался об умственных и деловых способностях их общего хозяина. Как-то раз хозяин готовился выступить на наблюдательном совете фирмы, перед её акционерами и учредителями, и очень нарядно оделся. На всякий случай, как истинный аккуратист, он положил в кейс привычную одёжную щётку. И та, сгорая от гордости за своего хозяина, и за своего нового друга, с которым у неё установились приятельские отношения, с удовольствием слушала, как кейс ей объясняет, что же, в настоящий момент происходит. Как содержательно выступает хозяин перед членами наблюдательного совета фирмы. Кейс, волнуясь, сообщил щётке, что президент фирмы в конце этого доклада пожал хозяину руку, и сказал во всеуслышание, что он разделяет мнение своих ближайших помощников и заместителей. И что он даёт своё разрешение на выдвижение хозяина кейса и щётки на новую, денежную и ответственную должность: второго топ-менеджера фирмы. Хозяин после этого вечера, прибыв домой, устроил последнюю холостяцкую вечеринку, потому как осознал, что при своём новом положении в обществе финансов, кредитов и инвестиций ему надо выглядеть солидно и достойно. И даже престижную кандидатуру на роль жены подыскали хозяину его внимательные и заботливые руководители фирмы. Она впервые присутствовала на этой вечеринке, как, апробированная волей и желанием начальства достойная и престижная невеста. К тому же, она была дочь большого человека из финансового ведомства, который контролировал сбор налогов и считался очень важной персоной.
В тот памятный вечер кейс, в отличие от ушедшего в небытие зонтика не очень щедрый на ласковые слова и всякие нежности, наконец-то, после нескольких месяцев знакомства, признался щётке в любви. И робко назвал её своей милой фрау. А она так сладко потерлась об него своей жестковатой, чистящей поверхностью, что он на время забыл о бумагах, банковских векселях, договорах и прочих документах строгой отчетности, которыми был полностью заполнен.
Но проклятая, невидимая фея-судьба с разными глазами, видимо, всё же заточила свой колдовской зуб на одёжную щётку, мешая ей чувствовать себя счастливой и востребованной. Прошло некоторое время, и хозяин получил задание выехать в Грецию. В этой стране его фирма купила огромный участок территории и инвестировала огромные деньги на постройку филиалов предприятий. Работы было непочатый край, и фирма выделила в распоряжение хозяина несколько помощников с автомашинами. В дорогу хозяин взял чемодан с вещами и свой деловой кейс, не забыв предварительно положить туда одежную щётку, чему она была несказанно рада. Почти два месяца, пока хозяин занимался своей важной работой, щётка была рядом со своим другом в такой неповторимой и пленительной близости. И порой ей казалось, что это продлится если не всегда, так хоть долго.
Но однажды, перед самым отъездом из Греции в родную Германию, о которой греки говорят всегда уважительно, с оттенком лёгкой зависти в голосе, хозяин в последний раз пригласил на место будущего строительства своих помощников и руководителя греческого филиала фирмы и всех тех греков, которые участвовали в этом важном проекте, дабы уточнить последние, не совсем ему ясные вопросы. Он оставил свою машину неподалеку и, как всегда, закрыл ее.
Рядом стояло несколько машин участников совещания на открытом воздухе. Двое греческих воришек — спецы по взлому автомобилей, которые уже давно следили за хозяином и предполагали, что он хранит в своем кейсе крупные суммы денег, подъехали на мотоцикле. Они мгновенно вскрыли дверь автомобиля хозяина. Не обращая внимания на сирену, они похитили кейс и удрали. Тут же была вызвана полиция. Но, пока полицейские машины ринулись в погоню, воришки свернули по дорожке, ведущей к морю, и вблизи скал, у прибрежной полосы, в спешке изрезали кейс. Впрочем, они тотчас разочарованно убедились, что кроме бумаг и какой-то дурацкой одёжной щётки здесь и в помине нет ни денег, ни кредитных карточек. Выкинув изувеченный кейс, они прыгнули на мотоцикл и удрали.
— Я погиб окончательно! Никто и никогда не воспользуется больше мною, — закричал в отчаянии кейс.— Жизнь моя и карьера окончились — одновременно. А ведь я так любил свое предназначение.
Это была, конечно, трагедия и щётка это сразу, отчётливо поняла. Она сказала кейсу, что будет с ним до самого конца.
— Но ведь ты не заменишь мне общение с бумагами. Я так люблю их запах и приятный шелест. Я обожаю знакомиться с ними и копить их в своем чреве, мне приятно сознавать, что они всегда понадобятся моему дорогому хозяину, который выбрал в магазине только меня, дал мне возможность познать мир его увлечений. А теперь все пошло прахом, я превратился в мусор на дороге.
Это была горькая правда, и щётка, не приученная лгать и лицемерить, не могла ему ничего возразить, а тем более утешить. Через некоторое время полицейские настигли воришек, провели быстрое дознание, и хозяину вернули искалеченный кейс, в котором не пропала ни одна очень важная бумага. А ведь там лежали, подписанные двумя сторонами, договора и совместные предложения по реализации проекта. Хозяин перенервничал за эти важные документы, вплоть до сердцебиения и дрожи в руках. Он с радостью забрал свои бумаги. Подумав немного, он прихватил только щётку, а испорченный кейс тут же выбросил в мусорную урну.
Через несколько дней щётка, оказавшись в дорожном чемодане хозяина, вернулась домой. Некоторое время, потрясённая всем случившимся и горечью второй тяжкой утраты, она ни с кем не поддерживала отношения. Но время — чудный и к тому же, бесплатный лекарь.
Отойдя от этого греческого кошмара, она рассказала своей единственной подруге шляпе о гибели кейса. И подчеркнула, что опять осталась одна и, как ей теперь кажется, на этот раз — навсегда.
— Да, эта проклятая судьба почему-то люто возненавидела и меня, и тебя, — с грустью констатировала шляпа.
— О, если бы ты только знала, как бы мне хотелось наконец-то ее увидеть воочию, — дрожа от ненависти, бормотала щётка. — И тогда бы я стала колошматить её по голове своей твёрдой деревянной частью, и забила бы эту стерву насмерть, чтобы она уже больше никогда не делала женщин несчастными, не отнимала бы у нас любимых!
Получив новую престижную и высокооплачиваемую должность, сыграв свадьбу с рекомендованной ему свыше невестой, хозяин вскоре приобрёл неплохой особняк в том районе, где живут богатые мира сего.
Так как он был занят на своей работе с утра до позднего вечера, то все дела по переезду и обустройству на новом месте взяла на себя жена хозяина, которой очень нравилось руководить, давать указания рабочим, грузчикам, строителям — всем тем, кого нанимали для определённых целей. Накануне переезда хозяйка произвела ревизию вещей и выкинула все те вещи хозяина, которые сопровождали его много лет. А ведь некоторые достались ему по наследству от его родителей — скромных почтальонов, что до самой старости катали тяжёлые тележки с корреспонденцией, но сыну дали высшее образование в престижном финансовом вузе. В число выброшенных в мусор вещей попала и старушка велюровая шляпа — память об отце хозяина. Вторым заходом должна была уйти и одёжная щётка, но хозяин вдруг приехал домой раньше обычного, чтобы проконтролировать, как проходит процесс переезда на новое жилище. К своему удивлению, он не увидел папиной шляпы и тут же спросил об этом свою молодую и шуструю жену.
— Ты хотел это вышедшее из моды, архидревнее старье привезти в наш дом? — возмутилась не отличающаяся умом и тактом новоявленная жена. — Тебя же все засмеют в этой допотопной шляпе!
— Во-первых, ты в последний раз проявляешь свою самостоятельность во всех вопросах нашей совместной жизни, — злобно оскалился на неё хозяин, которые долгие годы успешно холостяковал, потому, как терпеть не мог в своём жилище эмансипированных, много о себе воображающих, особ женского пола. — Во-вторых, это шляпа дорога мне, как память о моем покойном отце, кого мне никто и никогда не заменит. А также и о моей горячо любимой мамочке. Почему, ты, не спросив меня, положила на кучу вещей, которые собираешься отправлять в мусор, мою любимую одёжную щётку? Я, между прочим, купил её на свою первую зарплату после окончания университета. Вернуть её в мой дом немедленно, и осторожнее с активностью и глупой инициативой, иначе я возьмусь за твоё воспитание, невзирая на титулы и родственные связи вашей семьи!
После этой гневной тирады хозяин так разозлился на свою благоверную супругу, что решил один отправиться в престижный клуб для бизнесменов и предпринимателей, чтобы отдохнуть в кругу друзей, и пофлиртовать с приятными во всех отношениях молодыми женщинами. Именно они являлись украшениями клубов, самым желанным развлечением для таких, еще крепких и активных во взаимоотношениях о слабым полом, как хозяин одёжной щётки.
Его пристыженная и уязвлённая до глубины души глуповато-капризная жёнушка тут же набрала по телефону номер своей закадычной подружки. Со слезами досады и ненависти она сказала ей, что её постылое чудовище, с которым противно находиться в одной постели, наконец-т, показало свои мерзкие и хищные зубы. И что она сделает все так, чтобы и в прямом, и в переносном смысле отравить ему жизнь, забрать у этого кретина полдома или приличную сумму денег, согласно записи в брачном контракте.
Одёжная щётка попала все же, в новый дом хозяина и была крайне удивлена, не найдя рядом своих старых друзей из прихожей. Старое зеркало и большинство одежды хозяина в новую роскошную мебель просторной прихожей не попали. Их судьбы были неизвестны щётке. Некоторое время она исправно служила хозяину и была постоянным предметом насмешек двух одёжных щёток хозяйки из ее специального набора. Хозяйка оказалась не только вздорной и глупой до безрассудства, но и злопамятной и коварной. Она решила отомстить мужу, и когда начались дни проливных дождей — специально вынесла любимую одёжную щётку хозяина во двор, оставила её там под проливным дождём. Через некоторое время щётка пришла в совсем плачевное состояние. И лишь тогда, коварная хозяйка показала ее своему мужу, пожаловалась, что его щётка оказалась непригодна для дальнейшего использования, но, тем не менее, она все же решила выяснить её дальнейшую судьбу у мужа.
— Ничего нет вечного в этом мире, — философски заметил хозяин, кто был от природы сообразителен. Он понял нехитрую уловку своей домашней стервы, с которой ему ещё предстоял утомительный, и дорогостоящий развод. — Но эта моя первая взрослая щётка заслужила свой дом престарелых, — сказал хозяин и лично отнёс щётку, сгоравшую от стыда за свой внешний вид, в подвал, где он положил её в ящик вместе с другими, памятными с детства и юности предметами семьи его детства.
Потянулись однообразные, тусклые дни, месяцы, годы полнейшего безделья. Жизнь этого дома и служение людям уже никак не затрагивали обитателей ящика в подвале. И единственно, что им ещё оставалось, так это предаваться воспоминаниям, иногда лениво переругиваться между собой, доказывая какую-то особую свою роль в служению хозяину. Но щётка не принимала участия в этих постоянных и никчёмных спорах, не любила рассказывать о себе. Все это время её вынужденного прозябания в ящике, она мучительно думала о том, кто же, все-таки был её дороже и приятней: красавец и весельчак-зонтик, или очень сдержанный на проявление нежности и чувств, всегда думающий только о делах, великий педант-кейс? И она так и не пришла к единому выводу. Это казалось ей ужасной распущенностью и дурным вкусом. Ну, а когда обитатели ящика донимали её своими расспросами о житье-бытье, то она кратко и категорически отвечала им:
— Ах, отстаньте! И не лезьте, пожалуйста, ко мне в душу.
Когда она предавалась своим воспоминаниям о самых лучших днях своей жизни и молодости, то забывала о том, что в ящике собралась куча лишних, никому не нужных вещей и предметов. В эти минуты воспоминаний она всегда с глубокой тоской в голосе произносила вслух:
— Да, ничего не поделаешь, такая уж, видно, моя судьба!
И обитатели ящика, который наблюдательный и ироничный хозяин когда-то метко окрестил домом престарелых, прозвали эту странную, явно выжившую из ума одёжную щётку — «Бабушка Судьба».
Леонид Шнейдеров |
