Эту смешную и в то же время поучительную историю рассказал мне друг юности, долгое время проработавший заместителем председателя областного комитета по телевидению и радиовещанию. В одном южном областном центре к середине семидесятых годов были открыты несколько крупных предприятий. Это вызвало приток специалистов и рабочих рук. Население областного центра возросло почти в два раза. Мощностей старого хлебокомбината не хватало. По инициативе первого секретаря ЦК КП Украины Владимира Щербицкого был закуплен современный хлебозавод в ГДР.
Прошло не так уж много времени, и наступил волнительный момент открытия нового хлебозавода, спроектированного и смонтированного под ключ, большими друзьями СССР — специалистами из ГДР.
Открытие готовились провести с большой идеологической помпой. Разрезать праздничную ленточку должен был первый секретарь обкома. Ожидались гости из отделов пропаганды и агитации, пищевой промышленности ЦК КП Украины и министерства хлебопродуктов республики. С нетерпением ожидали приезда первого секретаря СЕПГ из того города в ГДР, откуда на Украину доставили высокопроизводительный хлебозавод нового поколения.
Приказом по областному управлению хлебопродуктов был назначен директор нового хлебозавода и все его замы. Горком партии долго тасовал колоду претендентов и выбрал лучшего претендента на должность секретаря парторганизации для предприятия, где молодёжь должна была составлять девяносто процентов трудящихся. Избранник горкома партии подходил для этой роли просто идеально. Сразу же после окончания вуза он работал на выборных должностях в райкоме и горкоме комсомола. После женитьбы на единственной дочери заместителя председателя облисполкома перед этим молодым человеком открылась широкая и прямая дорога к высоким номенклатурным постам в системе партийно-советского строительства. Должность парторга на показательном хлебозаводе планировалась как своеобразный трамплин, чтобы быстрее и эффективней попасть в поле зрения руководства обкома. Верхушка партии и государства в каждом районе, в каждом городе или областном центре, жила по своим не афишируемым законам и понятиям клана избранных. Попасть в это закрытое общество руководителей, снабжаемое всякими остродефицитными товарами, что простому советскому обывателю даже во сне не снилось, было весьма затруднительно. Ротация и оценочный критерий были чертовски сложны и порой, даже запутаны. А вот выпасть из номенклатуры хоть партийной, хоть государственной было просто. Но, как правило, по не писаному закону внутрипартийной жизни, регламентируемой и контролируемой КПК, (комитет партийного контроля или как его называли шутники того времени: партийное гестапо) провинившимся и изгнанным из этого, закрытого для всего народа общества власти, путь назад был заказан.
Должности секретарей парторганизации предприятий и учреждений, а также в системе агропромышленного комплекса в СССР отдалённо напоминали деятельность жрецов в древнем Египте и всей Месопотамии, включая и древний Израиль. Жрецы на местах и в регионах рабовладельческого государства были глазами и ушами основного храма государства, где находился Главный Жрец. У директора нового хлебокомбината и у его замов и помощников были конкретные задачи и цели по открытию завода Страх сорвать важное задание Родины и партии не давали им спокойно спать и жить. Секретаря парторганизации инженерно-технологические проблемы волновали, но в не такой степени. Его главной задачей было следить за идеологическим и морально-бытовым состоянием в коллективе, проводить политику партии в вверенной ему партийной организации. И когда распределяли обязанности перед руководством нового хлебокомбината накануне торжественного открытия, то вся наглядная агитация оказалась в сфере деятельности молодого секретаря. А так как ему очень хотелось отличиться и произвести впечатление на руководство обкома партии, то он задумал вывесить на фронтоне главного здания хлебозавода полотнище длиной десять и шириной в два с половиной метра, запечатлев на нём, видном за версту, любимые слова дорого Леонида Ильича Брежнева «Хлеб — всему голова!». Полагают, что это ключевое слово всесоюзной борьбы за урожай придумал помощник генсека Бовин. Он был признанный мастер творить всякие идеологические афоризмы, которые радовали слух и душу Брежнева. Ну, например: «Экономика должна быть экономной!» О том, что этот лозунг несёт в себе изрядную долю абсурда, многие толковые люди из высокого руководства старались не замечать.
В горкоме текстовую часть полотнища утвердили — как не утвердить то, о чём во время уборочной страды в СССР, писали все, начиная от органа ЦК КПСС, газеты советских коммунистов «Правды» и кончая газетой Эвенкийского национального округа, где в силу природно-климатических условий и национально-этнических особенностей эвенков, землепашество отсутствовало. Но зато было развито оленеводство, а вкусный и незаменимый хлебушек, любимый оленеводами, выпекали из муки, полученной из других республик и автономных областей СССР.
В областном центре было несколько организаций, кто специализировались на стендовой рекламе и также, написании всяких плакатов и лозунгов. Сделай заказ, оплати услуги по безналичному расчёту и никаких проблем. Но нового парторга съедала жажда честолюбия, ему хотелось удивить весь мир своим вкладом в это рутинное дело наглядной агитации. Он захотел повесить на фронтоне здания не просто рядовой плакат, каких тысячи висят по городу, стираясь от непогоды. Он захотел вывесить художественное полотнище, где на фоне надписи: «Хлеб — всему голова!» можно было полюбоваться сценками из жизни селян в СССР, испытать гордость за славных колхозных и совхозных трактористов и комбайнёров, вдохновлённых родной партией на борьбу за урожай, борьбу за хлеб. Для этой цели через связи тестя, заместителя председателя облисполкома, связались с Черноморским пароходством и достали со списанного учебного парусника натуральный брезент, из которого сделали полотнище, и прогрунтовали его, как настоящий холст для станковой живописи.
Наконец-то то, после долгих поисков парторгу посоветовали исполнителя, способного на время стать областным подобием Микеланджело, расписывавшего Сикстинскую и прочие капеллы Ватикана. Выбор парторга пал на Виктора Шубникова, уволенного из мастерских художественного фонда за систематические пьянки. Высокие договаривающиеся стороны в лице художника и парторга сошлись на двухстах рублях, оформленных по трудовому соглашению. Ещё двести рублей по трудовому соглашению запросили электромонтажники управления по обслуживанию линий высоковольтных передач. Они объяснили парторгу, что полотнище тяжёлое и надо крепить его на специальных расчалках, а то ветром сдует на землю. Директор кисло воспринял это сообщение, потому как завод только выходил на свои положенные объемы производства хлебобулочных изделий и финансировался государством. Но ссориться с надсмотрщиком партии и зятем крупного номенклатурщика благоразумно не стал. Велел главному инженеру оформить договоры и поставить свою подпись. Главная бухгалтерша чуток побурчала, но скрепила их своей подписью.
С электромонтажниками было проще. Они работали на государственном предприятии, и их контора находилась поблизости. Им выдали всю сумму по договору и предупредили об ответственности. Они заверили, что как только им позвонят и дадут команду на взлёт, то плакат окажется на месте и станет радовать сердца коллектива и руководства хлебозавода.
С пьющим Шубниковым парторг выбрал правильную линию. Никаких авансов, пока работа не завершена и не принята.
За сутки до торжественного открытия завода парторг заглянул в помещение, отведенное для Шубникова и его помощника, испитого вида мужчины неопределённого возраста и национальности. Полотнище было готово и потрясало своей многоплановостью и обилием образов героев советского колхозного крестьянства. Часть полотнища освещала работу мастеров хлебопечения — аппетитные батоны, франзольки, паляницы и румяные коржи вызывали приятные гастрономические ощущения, навевали желание вкусить свежего вкусного хлеба. Осталось только поставить надпись в центре полотнища «Хлеб — всему голова!» и вызывать электромонтажников. Парторг остался доволен и поставил задачу завершить работу. Шубников пожаловался, что он уже два дня корки чёрствого хлеба не имел во рту, потому как третий месяц без работы. Он слёзно попросил аванс, хотя бы рубликов тридцать. У парторга было хорошее настроение. Вечером намечался поход в лучший ресторан города по случаю дня рождения жены. Он проявил опасное для ответственного партийного лица человеколюбие и сострадание к голодному человеку, и лично посодействовал, чтобы в бухгалтерии выдали Шубникову в счёт суммы договора тридцать рублей, в качестве аванса. В пять часов вечера парторга стала донимать телефонными звонками жена. Он связался с бригадой электромонтажников, назначил им время прибытия в шесть часов утра. К тому времени полотнище должно было подсохнуть и, свёрнутое трубочкой, ждало бы на главной проходной завода. Работу должен был контролировать и принять начальник охраны завода.
Получив аванс, Шубников и его помощник одновременно пришли к выводу, что бутылочка портвейна на брата не помешает завершить работу, и помощник сбегал за выпивкой и закуской. Как водится, двумя бутылками не обошлось, и вскоре и художник, и помощник спали на полу возле длинных сдвинутых вместе столов, на котором ожидало полотнище.
Среди ночи Шубников проснулся, чуток похмелился остатками портвейна и приступил к написанию текстовой части полотнища. И ему очень мешал маленький наглый и зело противный зелёный человечек. Он почему-то пристроился жить в организме художника, и выскакивал наружу всегда в неподходящее время. Вёл себя этот мерзкий зелёный человечек необычайно подло. Поносил Шубникова, предлагал ему наложить на себя руки, оскорблял бранными словами. Матеря этого проклятого приживалку, Шубников всё же нашел в себе силы завершить подпись и без сил свалился на пол, где на куче какого-то тряпья спал его помощник и верный собутыльник.
В половине шестого начальник охраны зашёл в помещение, где творил Шубников, разбудил его и потребовал доставить полотнище на контрольно-пропускной пункт. Затем он милостиво разрешил двум пьянчужкам покемарить на старом месте до окончания торжества открытия. Дабы получить окончательный расчёт за проделанную работу.
В шесть часов утра на двух машинах с выдвижными лестницами и специальными подъёмниками прибыли электромонтажники и, прикрепив полотнище, уехали. В восемь часов утра на завод прибыл начальник областного управления хлебопечения со своей свитой. Они были встречены директором и все дружно отправились на территорию завода, не обратив внимания на полотнище.
К половине девятого утра прибыла бригада операторов городской телепрограммы «Новости». Представитель горкома партии привёз оператора и корреспондента Центральной студии научных и документальных фильмов, чтобы запечатлеть сюжет об открытии хлебозавода дружбы между СССР и ГДР в очередном выпуске киножурнала. Такие выпуски документального кино предшествовали показу художественных фильмов во всех кинотеатрах СССР. Эта традиция очень нравились советским кинозрителям.
Столичные киношники и областные телевизионщики ожидали появления главных персонажей торжества. Покурили, обменялись новостями и свежими анекдотами. И вдруг оператор программы «Новости», заметив полотнище, изумлённо заорал: «Парни, гляньте, что там намалевали!»
На полотнище метровыми кумачовыми буквами было написано: «Член — всему голова!». Через несколько секунд все присутствующие на площадке перед зданием хлебозавода покатывались со смеху. И в этот момент на площадку въехала кавалькада машин. Высокое начальство посыпалось из машин, выстраиваясь по служебному ранжиру. Первый секретарь обкома с двумя зав. отделами, первый секретарь горкома с помощником. Замыкал группу партийных функционеров первый секретарь райкома с председателем райисполкома. Хлебозавод находился на территории их района. К тому времени, у главного входа застыли в ожидании руководство завода и областное начальство из управления хлебопродуктов. Телевизионщики и кинооператор из Москвы приступили к своей работе, стараясь, чтобы в кадр не попал рекламный плакат, потому, как смех смехом, а если миллионы кинозрителей увидят воочию такую подпись, то потом не станешь доказывать, что это чужие дяди сотворили. С работы можно будет улететь в момент — к тому же, ещё и квалификации лишат!
Среди встречающих высокое партийное начальство рядом с директором стоял парторг. Так как помимо наглядной агитации у него было ещё одно ответственное задание — накрыть банкетку в столовой хлебокомбината по случаю торжественного пуска, он даже не успел полюбоваться художественным полотнищем. С помощью тестя он затоварился на спецбазе областной и городской номенклатуры лучшими советскими коньяками и импортными напитками, и завёз это на служебной машине через запасной вход. В столовой хлебокомбината было пусто. А в помещении банкетки находились особо проверенные, заранее привезённые буфетчицы, кто обслуживали высокое партийное начальство, кто имели специальный допуск к такой ответственной и важной работе. Деньги на проведение такого мероприятия выписали на хознужды, и перевели из безналичной части в наличные.
Парторгу очень хотелось, чтобы первый секретарь обкома обратил внимание на полотнище и остался доволен. Он даже мысленно взмолился: «Ну, остановись на минутку, прочти!»
И телепатический сеанс состоялся. Первый секретарь направился к входу, чуть задержался, увидел плакат и, обернувшись к своей свите, разразился гневной тирадой: «Это форменное политическое хулиганство! Вы посмотрите, товарищи, что там написано?! Заставь дураков богу молиться, так они лбы себе расшибут!» Пока свита изумлённо рассматривала полотнище, деликатно ожидая решения первого, он довольно-таки бесцеремонно обратился к ожидающим: «Эй, вы, чего там столпились, как на вокзале? Идите, полюбуйтесь своей наглядной агитацией!»
Перепуганные и растерянные встречающие бегом подбежали к высокому партийному начальству и, узрев плакат, застыли, как загипнотизированные.
«Эту гадость убрать немедленно, до приезда партийного секретаря из ГДР. Проведём торжественное открытие, потом Александр Иванович разберётся с этой мерзостью. Выдаст, кому следует, и доложит нам!» Первый секретарь горкома кивнул и поманил к себе пальцем остолбеневших директора и парторга.
И в этот момент на площадку заехала дежурная « Волга» обкома партии. Она привезла из аэропорта секретаря горкома из ГДР. Его сопровождала молодая и красивая переводчица областного управления «Интуриста».
Два партийных вожака тепло встретились и направились принимать хлебозавод. Свита дружно последовала за ними. Первый секретарь горкома, рявкнул: «Убрать эту галиматью!» и устремился за партийными вожаками.
— Вы меня, Анатолий Иванович, в это дело не подпрягайте. Этот ваш партийный фронт работы, а мне заводом надо руководить, — высказался директор и трусцой побежал к месту разрезания ленточки.
Сдача важного народнохозяйственного объекта прошла выше всяческих похвал. Оба партийных вожака остались довольны. Директор хлебозавода оказался на высоте и был удостоен благодарности. После торжественной церемонии открытия и знакомства с производством и коллективом, почётные гости собрались в банкетном зале, куда лишь одному директору хлебозавода было позволено войти и присутствовать среди начальственного бомонда. Парторг, столько сделавший, чтобы высокое руководство осталось довольно выпивкой и закусью, в это время находился у главного входа. Он со слезами на глазах смотрел, как электромонтажники снимают полотнище, на которое он возлагал такие надежды. На партийной карьере можно было ставить крест. Через несколько дней парторга вызвали в райком партии. После кратковременной беседы с заворгом райкома он уволился по болезни и покинул хлебозавод.
Зачастую наша жизнь, судьба, карьера, зависят от многих случайностей и от многих факторов. Правильно мудрые люди говорят: « Знал бы, где упасть, соломку бы постелил»…
Ваш,
Никодимыч
