Я с кровью выдрал из себя раба.
Он трепыхался, жалкий и безвредный.
И ложью, громыхающей победно,
уже не разрывалась голова.

Пламенеющий венчик гвоздики
умирал над руинами снов.
День устало развешивал блики
на верёвках растянутых слов.

Судьбы свинцовая рука
застыла на плече моём.
Салонным мороком тоска
опять вползает в мой содом.

Пока в руках у Господа Живаго
переживёшь бессонницу и труд...

Б.Кенжеев

Ты шла вдоль моря по песку, смеясь, —
автограф Бога золотом по сини.
Поймёшь ли? Ты — единственная связь,
протянутая от меня в Россию.

Зарисовка с натуры: ещё один маленький штрих к портрету коррупции в России

Поэты — всегда полубоги:
Тот самый растерянный взгляд,
И облик тот самый, убогий,
И старенький плащик до пят.

А утром резко каркал ворон
И было холодно глазам,
День начинался...
День в котором
Еще ты слова не сказал.

да было ли?-
Стекло звенело тонко;
Я слушал, очарован и влюблен,
Как ты шептала:
"Не хочу ребенка...
Ведь, хоть немного нас, разделит он"

Выкладываю жизнь на лист,
её проблемы, заморочки.
Не публицист, не журналист,
меня спасают эти строчки.

Он вынесет мне навстречу
миндальную горечь дымов
и взвалит опять на плечи
груз беспокойных снов.

Стирали на Грушевке бабы,
Подолы чуток подоткнув.
Водою осенней озяблой
Смывали с одёжки войну.

Завершив конечный путь земной,
Тихо растворившись в мирозданье,
Мы, родная, встретимся с тобой
По другую сторону дыханья.

Утешься, усталое сердце,
сиреневым запахом звезд.
Не стало ты иноверцем,
хоть пройдены тысячу верст.

Она любила самолеты
и птиц летящих в вышине;
во сне волшебные полеты,
тепло беседы при луне.

Дворцовый бунт цветов шальных
пахнул в лицо ванилью сладкой.
Соцветия кустов больших,
были острижены так гладко...

Любовь изменчива, как ветер,
как сон, запрятанный в подушку.
И силы нет такой на свете,
чтоб превратить её в игрушку.