В 1988 году всему, кроме четы Горбачёвых, населению, зашуганному реформами, стало очевидно, что перестройка бурно перетекает в криминальную революцию. И «пластическая» операция, выполненная силами пропаганды ЦК КПСС, дабы придать деградирующему советизму очаровательную мордашку европейского пошиба, тоже не удалась. На свет божий появилась свирепая рожа отечественного криминалитета, начавшего размножаться со скоростью массовой инфекции.


 У многих тогда создалось впечатление, что рванул не только атомный реактор на Чернобыльской АЭС, но и какой-то другой, невидимый реактор. Страну заполонили массы жуликов, шарлатанов, воров всех калибров, бандиты, колдуны, маги и чародеи. Впору было бросать клич: «Прохиндеи всех мастей, объединяйтесь!». И весь этот контингент, устремившийся, как наскипидаренный, отнимать деньги у государства и народа всеми, в основном недозволенными и богопротивными, способами, не был завезён из-за бугра или заброшен в виде популяции колорадского жука. Все эти «казаки-разбойники» и все те, кто рванул в политику, или привнесли новое мышление в консервативные головы советских граждан в сфере мгновенного обогащения, были все свои, насквозь советские. И многие из них были в прошлом активными строителями коммунизма, и прекрасно сотрудничали с КПСС почти по всем вопросам бытия и морали. Воры в законе и патентованные уголовники были практически при всех Генсеках, и даже при Сталине имели свою долю власти в лагерях и тюрьмах. Как новые русские капиталисты, коммерсанты и политики спелись с бандитами и представителями спецслужб, что и породило удивительно стойкий и огнеупорный, молибденово-ванадиевый сплав российского криминалитета — это долгий, отдельный разговор.


 А мы задушевно и трогательно переносимся в год 1989  — предтечу всего того, что случится с главным врагом США, и главным победителем фашизма в мире — СССР в роковом 1991 году.

 Москва в то время напоминала гигантскую сцену академического Малого театра, где с успехом шла классика русской драмы «Царь Фёдор Иоаннович». А на всесоюзной сцене шёл спектакль — «Как из кондового коммуниста Горбачёва сделать президента европейской закваски».

 Три года после принятия знаменитого «Закона о кооперативной деятельности» подвели взрывное устройство под СССР, и принесли свои интересные плоды. В стране появился коммунист по фамилии Тарасов. Он стал зарабатывать — цивилизованно и без ущерба родному государству — аж по 90 миллионов рублей. И три миллиона рублей партийных членских взносов, что он передал в кассу КПСС, повергли членов Политбюро во главе с Лигачёвым в состояние полнейшей прострации. Секрет прост. Тарасов оказался единственный в этой, богатой до умопомрачения, стране, заваленной горами ценнейших отходов, кто решил предложить эти отходы ценнейших ископаемых не таким богатым, но зато технологически современным капиталистическим странам. И эта сделка устроила обе стороны, хотя и вызвала жуткую зависть и ненависть и коммунистов, и бандитов, и самого «отца-реформатора» Горбачёва.


 Будущий отец русского ваучера Анатолий Чубайс окончательно покончил со старым и верным бизнесом: продажей цветов на рынках Ленинграда (естественно, он занимался этим через своих доверенных людей). Он тогда старался быть в тени, — как-никак, числился старшим экономистом. И вскоре подфартило: он стал торить тропочку к своему земляку, лучшему оратору-депутату и трибуну того времени — златоусту Собчаку. А с подачи депутата и позднее — мэра Санкт-Петербурга, Чубайс и пленил сердце атамана Ельцина. И эту дружбу они пронесли сквозь годы.


Первые экономические и довольно-таки успешные шаги проделало объединение МММ, во главе которого стоял Сергей Мавроди. Поторговав немного импортной радиоаппаратурой, он, как юный Ленин, объяснил родственникам и партнёрам конечную цель своего переустройства России. «Мы пойдём другим путём!» Такую финансовую пирамиду отгрохаем, что страна от удивления взвоет. А пытаться русского мужика из глубинки приучить пользоваться видеоплеером после жуткого бодуна — так всей нашей жизни не хватит».


Скромную семейную зажиточную жизнь среднего советского обывателя вела Властилина, и её соседям и ближним знакомым даже в кошмарном сне не могло присниться, что через некоторое время она станет орудовать сотнями миллионами рублей. И вызовет шок у руководства МВД России.

Блистал знаниями в учёбе и послушанием в семье, где мама была главным генератором идей, молоденький Константинов, внедривший позднее финансовую пирамиду под названием «Хопёр-Инвест» и, облегчивший население своей страны на несколько сот миллионов долларов. А после его отъезда в Израиль ещё долго висели рекламные плакаты, на которых был изображён бравый офицер с лучезарной улыбкой человека, у которого вдруг появились шальные деньги. И надпись на плакате гласила: «Ну вот, мама, я в Хопре!»


 Накапливали знания и наращивали дельные и полезные связи будущие олигархи, о которых в то время практически знал только узкий круг их друзей и родственников. Будущий миллиардер Потанин скромно трудился в МИДе СССР. А студент-отличник Ходорковский во время учебы подрабатывал дежурством в обычном детском саду и взахлёб читал литературу по финансам и кредитам. Он обратил на себя внимание самого Геращенко, председателя ЦБР (Центральный банк России). В результате встречи матерого финансового «зубра» советской закваски с нестереотипно мыслящим юным дарованием получился коммерческий банк Менатеп. А, опираясь на финансовый фундамент Менатепа, наработанные связи в клане Ельцина, и прибрал Ходорковский к рукам, очень технично и элегантно, самые богатые российские объединения добычи нефти, и назвал своё детище коротким, но денежно-ёмким словом «Юкос». А целеустремлённый Дерипаска активно осваивал производство алюминия, и прошёл суровую и полезную школу международного бизнеса, сотрудничая с братьями Чёрными. До выхода на отечественную арену олигархов братья Чёрные подвизались в роли международных посредников, превращающих продукты сферы тяжёлой промышленности СССР в потоки твёрдой валюты для избранных аферистов. Остальных советских людей имели в то место, о котором неинтеллигентно упоминать вслух. Женитьба на дочери Юмашева, перешедшего из разряда верных помощников в любимые зятья Ельцина, открыло Олегу Дерипаске прямой путь к захвату алюминиевой индустрии бывшего СССР. В 1989 году Березовский, Гусинский, Роман Абрамович, финансист Фридман представляли «дружную» еврейскую автономию в этническом отряде претендентов на звание олигархов России. И они, как и представители некогда славного отряда советских космонавтов, старались меньше мозолить глаза представителям СМИ. Прихватив элегантно и бесконтрольно все народные богатства, они тут же скупили на корню все национальные СМИ.


 Несметная рать будущих королей, принцев, магнатов, нуворишей и аферюг классом поменьше, яростно жаждущая баснословных прибылей, самых больших и вкусных кусков полупарализованного народного хозяйства, ускоренными темпами готовилась к нашествию на страну. Это было уже очевидно. А в это время в Москве, два молоденьких комсомольца — студенты юридического факультета МГУ, продемонстрировали воочию массовый и вдохновенный отъём денег у населения. И эта афера была во вкусе и стиле бессмертного О. Генри, герои которого в массе своей — жулики-пройдохи. Но до чего ведь приятные и симпатичные ребята!

 Суть этой аферы студентов МГУ была проста и восхитительна, поднимаясь до высот  конгениальности бессмертного Остапа Ибграгимовича, и полностью рассчитана на психологию советского обывателя. Внезапно на станциях метро и в других местах массового скопления людей появились столики, за которыми восседали милые девушки. И повсюду висели рекламные плакатики такого содержания: «Здесь производится запись на все виды советских легковых автомашин для жителей Москвы и Московской области». Процедура была проста и знакома, особенно тем, кто через сеть автомагазинов выстаивали многолетнюю очередь на покупку легкового автомобиля, дабы честно уплатить свои кровные, трудовые. Желающий записаться на любимую марку «Жигулей» или оформить очередь на ГАЗ-24 предъявлял паспорт со свой московской пропиской, заполнял учётную карточку, и платил, — всего-то пять рублей. В эту сумму входила стоимость почтовых марок, которые должны были наклеиваться на открытку, и отправляться очереднику, дабы указать ему номер его очереди в ожидании того счастливого дня, когда его вызовут с деньгами для покупки долгожданного новенького автомобиля.

 Ситуация по этой афере складывалась для юных жуликов просто превосходно. Во-первых, у народа в то время денег была прорва, а товаров с гулькин нос. Кооперативное движение, пущенное в стране на самотёк, ставшее лёгкой добычей уголовно-милицейского криминалитета, не осуществило мечту реформатора Горбачёва, и не ослабило натиск наличных денег, скопившихся у населения, на рынок страны. И не насытило его качественным товарооборотом. Обмен денег пришлось срочно делать уже через два года по велению того же Горбачёва. Финансовый котёл страны паровал со страшной силой.


 А потом вся эта процедура становления на очередь была так по-советски естественна и знакома, что народ толпами устремился отметиться на всякий случай. При том же шалунишке-случае очередь на машину можно будет потом и продать какому-нибудь богатенькому Буратино.

 Накрыли любителей поживиться за счёт человеческой доверчивости, как всегда, случайно.

 Какой-то большой начальник из объединения, в которое входили все московские автомагазины, и где, как правило, велась запись и учёт на легковые автомобили, будучи на стадионе в Лужниках, узрел вдруг эту незатейливую процедуру записи. Возмутившись от всей души, он приехал на другой день к Председателю исполкома Моссовета с жалобой на дерзких кооператорщиков, кто занялись не своим делом, и посягают на священные фонды новеньких легковых автомобилей, родного Москве оптово-розничного предприятия. В исполкоме эту жалобу встретили с пониманием, подключили контролирующие органы — ОБХСС столицы и МУР — и взяли всю группу с поличным.

 После того, как освободили из-под ареста зарёванных от страха девочек-исполнительниц, изрядно перепугавшихся водителей-охранников, то перед следователем МУРа оказались два устроителя и вдохновителя — студенты того самого юридического факультета МГУ, где когда-то учился Михаил Сергеевич Горбачёв. По материалам следствия выяснилось, что через все виды амбарных книг, в которых шла регистрация желающих стать на очередь и заплативших положенные пять рублей почтовых отправлений, оказалось свыше шестисот тысяч подписей конкретных людей. В ходе следствия и опроса кассирш-свидетелей выяснилось, что практиковалось также и получение взяток, особенно от лиц кавказской национальности, для которых заплатить сто или двести рублей, чтобы попасть в заветную очередь, практической роли не играли. Суммарно это составило огромные по тем временам деньги. Эти «взяточные» деньги нигде не фиксировались и отвозились охранниками хозяевам-устроителям этого славного коммерческого шоу. По данным общей проверки и только в виде уплаты за марочный сбор скромной пятёрки, будущие юристы скосили чуть больше трёх миллионов наличных денег. Сколько капнуло в виде взяток — можно было только догадаться. Выяснилось, что предприимчивые студенты не хранили деньги в сберегательных кассах, и на вопрос следователя, где же сумма денег, полученная с помощью массового мошенничества, у доверчивых советских граждан, сказали, застенчиво улыбаясь, что они не имеют привычки заниматься накопительством. А деньги и для того служат людям разумным, чтобы их тратить в своё удовольствие. Вот они и тратили. Их посадили на трое суток в камеру предварительного заключения, для того, чтобы возбудить дело по всей форме и предъявить соответствующую статью обвинения. Но на дворе было уже время бешеного распада всей социалистической системы. В дело вмешались опытные московские адвокаты, кто, как опытные слесари-механики, знают, как пройтись с маслёнкой и промазать все технические отверстия и трущиеся части. В принципе, следствие стало рассыпаться, как карточный домик. Во-первых, чётко сработал важнейший принцип всей правоохранительной советской системы: кто пострадал — советские граждане, или государство? Вот ежели бы эти шустрые пареньки сберкассу грабанули, ну тут бы нарисовалась полная ясность родного и запутанного до чёртиков советского законодательства. Дерзкий грабёж социалистической собственности, и статья не хилая — десяточка лет аж сама просится. А тут пострадали, да и то всего на пятёрку рублей, всякие безымянные Петьки да Ваньки, и Кацо Мандариновичи в придачу. И что теперь ломать головы сотрудникам милиции, и собирать аж шестьсот тысяч заявлений от пострадавших? Абсурд! Да и первые опрошенные пострадавшие только посмеялись и, выразив восхищение мозговой начинкой талантливой советской молодёжи, категорически отказались участвовать в этой бодяге. Если бы пострадавших было трое, то тогда другое дело — другой психологический настрой и другая обида. Черкнули по заявленьицу, и по пятёрочке лет ребятам могло засветить, несмотря на высокую успеваемость и примерное поведение в стенах родного МГУ. Да и то вряд ли выкрутился бы им такой срок. Они ведь не грабили, не отнимали с помощью финки деньги, а люди, оказывается, сами давали, причём, в полном здравии, эти пятёрки. В общем, полнейшая казуистика дебильного советского законодательства.


 Закончилась эта история весьма оптимистично. Адвокаты-кудесники, руководство следствием и прокурорский контроль нашли супер-соломоново решение. Чтобы не дразнить гусей и создать видимость удовлетворения Фемиды, какой-то кооператив-посредник вызвался заплатить за двух молодых мошенников штраф аж в сумме 100 тысяч рублей, потому как они без разрешения соответствующих органов Мосгорисполкома занимались коммерческой деятельностью. Дело это перевели в плоскость научно-коммерческой деятельности, якобы выяснить с помощью вот такого оригинального метода опроса способность москвичей к приобретению легкового автомобиля. В московской адвокатуре народ собрался ушлый, дошлый и зело сообразительный. Кому из правоохранительных органов и сколько перепало в результате этой аферы, и сколько взяли себе за услуги адвокаты — это тайна прошлого столетия. Вспомните прекрасный фильм тех времён «Воры в законе». Помните бесподобную роль старенького московского адвоката, хромого на одну ногу? Его так гениально сыграл Зиновий Гердт, что мне вам больше объяснять ничего не придётся.

Многие посчитали это забавной и даже смешной историей. И, действительно, после этой аферы не было ни возмущённых, требующих вернуть свои кровные пятёрки, ни судов-пересудов.

Эта афера была одной из первых ласточек будущего массового обворовывания своего народа при полном попустительстве и бездействии властей всех рангов и калибров. Капитализация общества и экономики, которую повёл Ельцин со товарищи сразу после того, как криминалитет страны вышвырнул Горбачёва на свалку истории, будто бесполезное украшение, в массе своей народу России ничего хорошего не принесла и не сделала его жизнь социально более защищённой и духовно богатой.


Может быть, эти два весьма сообразительных и авантюристично мыслящих студента, в чем-то скопировали бессмертного Остапа Бендера, в ком теплилось немного благородства. Но потом обрушились на страну братья Мавроди, отняли деньги у доверчивых вкладчиков «Хопер», «Чара», «Тибет», Властилина, сотни мелких и крупных уголовно-финансовых пирамид в городах и весях России. И поделили как добычу, взятую на охоте — наследие СССР, народное хозяйство — люди из клана Ельцина, всегда так красиво и задушевно вещавшие о своей любви к России.