На встрече с выпускниками Промакадемии Сталин обращается к ним, как будущим руководителям различного масштаба:

— К сожалению, у нас ещё не изжит повсеместно порочный стиль руководящего звена, хоть в партии, хоть в народном хозяйстве. Ещё совершенно безнаказанно чувствует себя самодур на высокой должности, все те, кто привыкли руководить нахрапом, оскорблять подчинённых, унижать их, Пытаются любую задачу, поставленную перед ним партией, решить грубой силой, матом, и стучаньем по столу. Это для нас, большевиков, прямо скажу, — враждебный троцкистский метод. Ну, представьте, товарищи, что я начну орать на членов Политбюро матом, стучать по столу кулаками? Кулаки, как говорится, вещь личного обихода, а вот столы в нашем ЦК ВКП(б) — общенародная собственность. И мы никому, невзирая на должности и посты, хоть в партии, хоть в государстве, не позволим причинять материальный ущерб первому в мире государству рабочих и крестьян. И так ему по рукам дадим с помощью наших проверенных и надёжных чекистов, что он закается это делать до следующей чистки из рядов нашей ленинской партии.

(Бурные аплодисменты, овации. Почти десять минут длится состояние экстаза и проявление бурной любви к Вождю. Всё это время товарищ Сталин по-отечески улыбается, показывает коротким толстым пальцем на циферблат часов. Наконец, восстанавливается тишина.)

— Очень важно, друзья мои, в минуту принятия ответственного решения, даже в такой момент, когда речь идёт о дальнейшей судьбе, и не исключено, что и о жизни человека, найти всё же доброе, искреннее слово, нацелить человека на выполнение, казалось бы, невозможного. Вот это, и есть присущий нам, большевикам-ленинцам, стиль руководства. Этому всегда учил нас Ильич. В этой связи, я вдруг вспомнил об одной очень непростой ситуации, сложившейся для нашего уважаемого Лазаря Кагановича. Срок сдачи московского метрополитена мы обсудили на Политбюро, назначили конкретные сроки. Лазарь, как вы все знаете, отвечал перед партией и Политбюро за пуск метрополитена в срок. И вот за месяц до назначенной даты он появился у меня в кабинете, и стал убеждать, что обстоятельства так складываются, что придётся всё же перенести дату открытия метрополитена на три месяца, потому, как задерживают заводы — изготовители комплектующего оборудования. Ценные импортные эскалаторы опаздывают со сроками поставки. Я не кричал, угрожал ему. Спокойно, в дружеском тоне, я ему сказал: Лазарь, запомни, у большевиков назад ходу нет. Есть только дорога вперёд, и хоть ты умри, но слово, данное партии и Политбюро, надо сдержать. Товарища Сталина не надо убеждать. Товарищ Сталин вошёл в твоё положение, и понимает, что не по твоей вине срываются сроки ввода этого очень важного объекта социалистического строительства. Учти, за нами пристально наблюдают враги-империалисты и все те недобитки в партии, кого мы ещё просто не успели искоренить. Нельзя дать им возможность злорадствовать. Нельзя убить в народе веру в слово партии. Слово партии дороже всех жизней большевиков и в том числе, и наших с тобой жизней. Я даю тебе в помощь всё руководство НКВД, командуй ими, как ты считаешь нужным, но метрополитен мы откроем строго в назначенный срок. Или откроем — или ты сам понимаешь меру своей ответственности. И больше я ему ничего не сказал. Но Лазарь побледнел и, заикаясь от волнения, сказал: Иосиф Виссарионович, умру, но сделаем в срок. Нет, говорю дорогой наш первый секретарь Московского горкома партии, умереть никогда не поздно. Надо сделать и доказать партии, всему нашему народу, всем прогрессивно мыслящим людям во всём мире, симпатизирующих нашей замечательной стране, что такое слово большевика. Я даже голоса на Лазаря в этот важнейший момент его жизни не повысил. И, что вы думаете, — чекисты и наш Лазарь свершили то, что никому никогда в мире и не снилось. На это способны только наши товарищи. Метрополитен мы открыли в назначенный срок, и в который раз удивили весь мир своим серьезным ленинским подходом к делу. А Лазаря мы наградили орденом Ленина. И теперь московский метрополитен по праву носит его имя — метро имени Кагановича. Вот теперь видите, что значит правильно, спокойно, взвешенно поставить задачу огромной государственной важности и нацелить кадры на безукоризненное выполнение задачи. Когда речь идёт о жизни или смерти, — а по-другому в окружении капитализма никак не получается — надо быть строгими и беспощадными. И в то же время необходимо оставаться внимательным и отзывчивым по отношению к подчинённым. Если, конечно, они этого заслуживают.

И завершил свою речь Иосиф Виссарионович одной из своих любимых народных пословиц, которыми всегда была насыщена его убедительная, доступная всем и каждому речь:

— Как видите, доброе слово и еврею приятно!