| gesl | Дата: Суббота, 28.12.2013, 19:57 | Сообщение # 1 |
|
Генерал-лейтенант
Группа: Модераторы
Сообщений: 320
Статус: Оффлайн
| Явление Камских
 В наступающем году Гате Камскому исполнится 40 лет...Микроколлектив, для которого существовало только местоимение “мы”, конечно, заслуживал внимательного
изучения педагогов и социологов. Правда, как говорил Шолом Алейхем,
"талант это такое дело – или он есть, или его нет…" Но тем не менее, не
покушаясь на его божественное происхождение, воздадим должное той роли,
которую играют в раскрытии природных способностей знания и впечатления,
полученные в детстве и ранней юности. Здесь нет мелочей – стиль
отношений в семье, круг общения и мировоззрение родителей и близких,
мотивы их поведения – все влияет на пластичную и восприимчивую как губка
юную душу. И, хотя Гата вслед за пушкинским Сальери мог бы повторить:
"Отверг я рано праздные забавы…", все же, только изучая ранний
ленинградский период становления, можно приблизиться к тайне его успеха.Итак, почти тридцать пять лет назад Рустам Камский прибыл в северную столицу с весьма недвусмысленным
намерением: его маленький Гата должен завоевать мир! В какой области или
сфере человеческой деятельности это произойдет – балете, музыке,
математике и шахматах, - принципиального значения для честолюбивого отца
не имело. Мотив завоевания мира молодым провинциалом красной нитью проходит через классическую, особенно
французскую литературу. Но Рустам не был ни блистательным гасконцем с
рекомендательным письмом к капитану мушкетеров, ни бальзаковским
Растиньяком. В отличие от этих неискушенных юношей, он уже прошел
жестокую школу жизни и столкнулся с ее волчьими законами. Окружающий
мир, который предстояло завоевать его сыну, представлялся Рустаму
коварным и враждебным. Впрочем, он и сам ощущал себя в этом мире
одиноким волком, но не из бабушкиных сказок, а скорее из песен Высоцкого
– волком гонимым, но не загнанным, полным сил и желаний. И была в нем
удивительная и характерная для этих хищников черта – беззаветная, до
самопожертвования, одновременно нежная и звериная любовь к своему
детенышу, так тонко нарисованная Р. Киплингом…После некоторых колебаний Рустам привел своего сына в знаменитую кузницу (все-таки как живуча в нас советская
фразеология!) отечественных шахматных кадров – Ленинградский Дворец
пионеров. Гата попал в группу серьезного, думающего тренера и сильного
мастера, который после нескольких месяцев занятий был им явно
разочарован. Но Рустам свято верил в высокое предназначение сына и показал его прославленному детскому тренеру В. Г.
Заку. Опытнейший педагог как-то сразу разглядел в маленьком щупленьком
мальчике будущего выдающегося шахматного бойца. Надо сказать, что в этот
период он, видимо, был единственным специалистом, поверившим в
реальность отцовской мечты. Когда Гата играл еще в силу второго разряда,
Владимир Григорьевич с гордостью называл его "Мой маленький
гроссмейстер", что, надо признаться, вызывало удивление, а иногда и
неприятие его коллег.Гата рос не по дням, а по часам. Он играл в шахматы много и без устали. Шахматы с самого начала стали для
него естественной формой существования. Все это вполне соответствовало
педагогическим установкам Рустама, который считал, что для поддержания
хорошей формы Гата должен перманентно участвовать в соревнованиях
(особенно с превосходящими его по возрасту и силе соперниками) и,
конечно, регулярно заниматься спортом, причем с весьма значительными
физическими нагрузками.В 1985 году Камский выигрывает юношеское первенство ДСО «Спартак», а во время летних каникул 1986 года
отправляется с отцом в Эстонию на первую взрослую "швейцарку". И в
маленьком курортном городке Вильянди произошла сенсация.
Двенадцатилетний мальчик (внешне он выглядел тогда лет на десять)
одержал в турнире убедительную победу. Этот результат был отмечен в
ленинградских газетах, о Камском в городе заговорили.В юном шахматисте поражали непривычные для его возраста работоспособность, усидчивость и упорство в защите -
Гата знал, что за каждым его ходом наблюдает отец, и это не позволило
ему расслабляться. С годами повышенное чувство ответственности, развитое
и поддержанное невероятно требовательным, но любящим отцом, вошло в
плоть и кровь Камского, во многом определило его шахматный стиль. Не
очень увлекаясь изучением модных дебютных вариантов, Гата переносил
тяжесть борьбы на сложный, тягучий миттельшпиль, в котором часто
переигрывал своих более искушенных, но менее упорных соперников. В
отличие от большинства молодых шахматистов, стремящихся решить партию
уже в дебютной стадии, Камский предпочитал затяжные, многоходовые
поединки, в которых ему удавалось демонстрировать свою уже достаточно
высокую технику эндшпиля. Надо сказать, что такой стиль был абсолютно нехарактерен для воспитанников знаменитой шахматной школы, в
основном тяготевших к открытой, активной, чаще тактической борьбе.
Достаточно назвать такие имена, как Б.Спасский, В.Корчной, М.Цейтлин,
В.Файбисович, а позднее Л.Юдасин, А. Ермолинский, И.Левитина,
А.Халифман... И в этом крылась какая-то загадка.Первым, кто приблизился к тайне, был знаток ленинградских шахмат, острый на язык Вячеслав Оснос: "МалОй
играет, как Шишкин, но только слабее". Опытный тренер попал в точку. В
течение нескольких лет постоянным спарринг-партнером юного Камского был
талантливый ленинградский мастер Владимир Шишкин, чья короткая и
трагическая жизнь еще ждет своего биографа. Мои земляки старшего
поколения хорошо помнят, как метеором пролетел он по шахматному
небосводу, завоевав в 1960 году золотую медаль чемпиона Ленинграда и
выиграв матч из четырех партий у находившегося в расцвете своей карьеры
непробиваемого Лайоша Портиша в традиционном противостоянии городов
Ленинград - Будапешт. Четверть века спустя трудно было узнать в этом
много пережившем и опустившемся человеке некогда по-есенински
элегантного юношу, прогуливавшегося по сцене шахматного клуба имени М.И.
Чигорина в галстуке-бабочке.Предпринятая им новая попытка вернуться в большие шахматы успеха не имела, но в садово-парковых турнирах он
оставался городским кумиром до конца своих дней. Думаю, что работал
Шишкин с Гатой не только ради необходимых ему денег или крыши над
головой. Он - как настройщик роялей, в молодости мечтавший стать великим
пианистом, вкладывал душу в чужой инструмент, зная, что аплодисменты и
цветы достанутся другому. Как в творчестве молодого Анатолия Карпова
внимательный зритель замечал "руку" шахматного мудреца Семена Фурмана,
так и в стиле игры Гаты угадывался почерк его спарринг-партнера. По
некоторым оценкам Шишкин сыграл с Камским более двухсот (!)
тренировочных партий.Знал ли об этом своеобразном сотрудничестве Владимир Григорьевич Зак? Да! Рустам предварительно
поинтересовался мнением уважаемого тренера по этому вопросу. В любом
виде спорта наставники не спешат передавать своих учеников и, как
правило, не допускают параллельных занятий с коллегами. Но не таков был
Зак. Несмотря на строгий и бескомпромиссный характер, он, прежде всего,
заботился о творческом росте своего талантливого подопечного и не
предъявлял на него монопольных прав. Думаю, что Камские должны были оценить благородную позицию их постоянного тренера, но... Конфликт, произошедший
во время юношеского чемпионата страны в январе 1986 года, вынудил
Владимира Григорьевича расстаться со своим перспективным учеником. Тот
турнир проходил в латвийском городе Даугавпилсе, в котором, к слову
сказать, стартовал в большие шахматы и сам Гарри Каспаров. От Гаты тоже
ждали многого. Однако большая возрастная "фора" между 11-летним Камским и
16-17-летними юношами, а также впервые примененный жесткий шестичасовой
контроль времени не могли не сказаться на результате юного ленинградца.
Чересчур завышенная планка требуемого успеха, заданная отцом,
накладывала на Гату особую ответственность и вносила в его обычно
хладнокровное поведение некоторую нервозность. Кроме того, в игре
Камского были, конечно, и чисто шахматные изъяны.Несмотря на неровную игру, дебют Камского на всесоюзной арене с результатом 6 очков из 11 объективно
можно было признать вполне удовлетворительным, но после чемпионата Гата
остался без своего главного тренера и наставника. Именно в этот период
мне довелось познакомиться с удивительным тандемом Камских поближе. В то
время я занимал весьма неблагодарную должность с громким названием
"тренер сборных команд СССР по Ленинграду" (в просторечии - гостренер),
но по сложившейся традиции находился в подчинении у директора городского
шахматного клуба. Для успешной карьеры во всякой административной деятельности, кроме всего прочего, надо обладать двумя
важными качествами - желанием командовать подчиненными и умением вторить
начальству. Должен самокритично признать, что, не имея ни того, ни
другого, я явно не соответствовал своему высокому посту. Более того,
совершенно неожиданно для самого себя, с одной стороны, приобрел целую
кучу весьма ядовитых недоброжелателей, а с другой (по анкетным данным) –
не смог войти в число "номенклатурных" тренеров, выезжавших тогда за
рубеж в качестве руководителей делегаций. Единственной отдушиной в моей,
к счастью, недолгой чиновничьей карьере была работа с быстро растущим
Сашей Халифманом, что, впрочем, не вызывало особой радости у власть
предержащих. И вот в этот напряженный момент моя служебная деятельность причудливым образом переплелась со спортивной
судьбой тандема Камских.Жили тогда они в огромной коммунальной квартире на Фонтанке. Это была "воронья слободка", словно чьим-то злым
умыслом перенесенная в достоевские трущобы Петербурга. Помнится,
гражданина Гигиенишвили я там не встречал, но "ничьих бабушек" было
предостаточно. Первое, что поражало при входе в квартиру - это огромное количество обуви, выставленной как на парад по
всему периметру коридора. Старые сапоги и тапочки выполняли гордую роль
пограничных столбов и всем своим видом наглядно демонстрировали лозунг
"ни пяди земли врагу!" На фоне ежедневных коммунальных битв за каждый
сантиметр территории и ковался бойцовский характер юного Гаты, так же не
уступающего ни одной клеточки на доске своим соперникам. Конечно, нельзя не согласиться с героем "Мастера и Маргариты": всех испортил квартирный вопрос, но, с другой
стороны - такой характер мог выковаться только в нашей советской
действительности. Впрочем, типичный питерский дворик-колодец был
довольно уютным, и Рустам, к радости местной детворы, смастерил вполне
приличный стол для игры в пинг-понг. В перерыве между занятиями Гата с
большим азартом сражался в эту популярную в ту пору игру со своими
сверстниками.Первый визит Гаты (конечно, вместе с отцом) ко мне домой произвел сильное впечатление. Казалось бы,
любознательный взгляд 12-летнего мальчика должен был остановиться на
старинных напольных часах или каких-то других интересных предметах
утвари. Но нет. Он сразу же кинулся к книжным полкам. Особенно привлекли
его первые тетради "New in Chess". Задав несколько вопросов, Гата
самостоятельно углубился в чтение журналов и провел так более часа. Это
было поразительное зрелище. Мальчик, внешне совсем ребенок, как
считывающее устройство страницу за страницей поглощал новую для него
информацию. Вообще глубоко ошиблись те, кто видел в юном Камском идейного наследника Мирко Чентовича из "Шахматной новеллы"
Стефана Цвейга. Гата начал учиться в английской школе сразу с третьего
класса и к двенадцати годам, несмотря на частые выезды на соревнования,
был одним из лучших учеников, выделяясь среди однокашников не только
маленьким ростом, но и начитанностью, и живостью детского ума.Школа школой, но для Камских главным занятием, как всегда, оставалось участие во всевозможных соревнованиях —
юношеских и взрослых, личных и командных, с укороченным контролем и по
блицу. Во всесоюзном турнире кадетов в Сочи Гата финиширует с
50-процентным результатом, но в четырех партиях с победителями турнира
Владимиром Акопяном и Алексеем Шировым набирает лишь пол-очка. И все же
чувствовалось, что количество должно перейти в качество, и фанатичный
труд приведет к скачку результатов. И вот в январе следующего, 1987 года на юношеском первенстве страны в Капсукасе разразилась сенсация. Впервые в
истории советских шахмат 12-летний кандидат в мастера выиграл золотую
медаль чемпиона СССР! Конечно, победа в таком представительном турнире
далась нелегко. За два шага до финиша "швейцарки" Гата был единоличным
лидером, но партия предпоследнего тура явно не сложилась. Его соперник,
харьковчанин Михаил Бродский получил технически выигрышный эндшпиль и,
чтобы исключить малейший риск в столь ответственной партии, решил ее
отложить. Однако при доигрывании Гате упорной защитой удалось спастись. В
последнем туре Камский в партии против Сергея Тивякова был в ударе и
продемонстрировал свои лучшие бойцовские и чисто шахматные качества. Эта
партия была весьма характерна для стиля будущего гроссмейстера - уход
от теоретической дуэли, "раскачивание" позиции в миттельшпиле и высокая
техника реализации преимущества. Камский безупречно реализовал свой
материальный перевес. Отмечу, что на турнире в Капсукасе Гату опекал
опытный ленинградский тренер С.Хавский.После неожиданной для многих победы Камского на первенстве СССР возник вопрос: кто будет представлять нашу
страну на чемпионате мира среди кадетов (юношей до 16-ти лет) в Инсбруке
- более опытный бронзовый призер Алексей Широв из Риги или менее
обстрелянный Гата Камский, формально завоевавший на это право.
Тренерский совет Шахматной федерации СССР принял "соломоново решение" -
провести дополнительный матч из шести партий в Клайпеде 18-28 февраля
1987 года.Пожалуй, именно с этого постановления и началась история перманентного противоборства Камских со всеми, кто, по
мнению Рустама Гатовича, стоял на их пути к шахматной короне Перипетии
этой борьбы еще надо осмыслить, но итоги ее, при всех моральных
издержках, известны: был момент, когда Гата реально приблизился к
осуществлению мечты. Ему оставалось "только" совершить главный
спортивный подвиг — одолеть великого матчевого бойца Анатолия Карпова…Вернемся к матчу с Алексеем Шировым. Чуть раньше Рустам Гатович перевел своего сына из тогда уже бедного
"Спартака" в более обеспеченное "Динамо", так что командирование нашей
делегации - обоих Камских, Марка Цейтлина и автора - осуществлял
ленинградский совет "Динамо". Но даже это всемогущее ведомственное
общество не смогло повлиять на капризную февральскую погоду в ныне
независимых прибалтийских государствах. Далее прибегну к излюбленному приему мастеров детективного жанра и процитирую фрагмент из собственной
объяснительной записки, направленной на имя тогдашнего Начальника
Управления шахмат, гроссмейстера Николая Крогиуса. Конечно, этот скучный
документ, изобилующий канцеляризмами, в очень малой степени живописует
чудовищную нервотрепку тех дней, но все же характеризует стиль отношений
того времени. «Авиарейс на Палангу должен был состояться 18 февраля в 9-00. Первоначально по
метеоусловиям Паланги он был перенесен на 14 часов, а затем отложен на
19 февраля (справка из аэропорта имеется). Учитывая сложный
метеопрогноз, было принято решение добираться до Риги поездом. В 15.00
мы позвонили из клуба т. Быховскому А.А. (старший тренер юношеской
сборной СССР) и доложили о возникшей ситуации. При этом нами было
сделано предложение о проведении матча в Риге. Тов. Быховский А.А.
сообщил, что это возможно при условии согласия представителей Латвии. Мы
соединились по телефону с Ригой. Тов. Кириллов (гостренер по Латвии) принципиально не возражал против
переноса матча в Ригу. Мы вновь позвонили в Москву, но тов. Быховского
А.А. в Управлении уже не было. Считая, что вопрос о переносе матча в
Ригу решен, мы сдали авиабилеты на Палангу. В связи с тем, что 12-летний
Гата Камский провел весь день в аэропорту и очень устал, мы взяли
железнодорожные билеты на Ригу на 19 февраля и разъехались по домам. В 19.30 мне домой позвонил т. Кириллов и сообщил, что т. Быховский А.А.
категорически возражает против переноса матча в Ригу. Я перезвонил домой
Быховскому. Он подтвердил свое требование начать первую партию в
Клайпеде 20.02.87 г. не позднее 15-00. Причем указал, что в случае
начала матча в назначенный срок инцидент будет исчерпан...»Детали утомительной поездки, включающей семичасовое автобусное турне по заснеженным дорогам, а также кросс с
чемоданами по обледенелым тропинкам клайпедского парка (в нашем
распоряжении было всего десять минут) остались за кадром.Попав по независящим от себя причинам в жестокий цейтнот еще до начала партии, Гата не имел возможности не
только перекусить, но даже переодеться, и так и играл всю первую партию в
полной походной амуниции. Эту партию он проиграл, но паники в нашей
команде не было. Большие надежды возлагались на защиту Грюнфельда,
признанным знатоком которой был и остается Марк Цейтлин. Однако, к
удивлению всех присутствующих, Гата уже на шестом ходу применил
«несанкционированную» нами новинку и одержал победу. Войдя в форму,
Камский был неудержим и уверенно завоевал путевку на юношеское
первенство мира.Раздражение руководства нашло выход в двух противоречивых приказах. В одном - мне "на всякий случай" был
объявлен выговор "за несвоевременное прибытие на матч"; в другом: - на
"наказанного" государственного тренера возлагалась ответственность за
подготовку Г. Камского к чемпионату мира.Для поколения шахматистов, повзрослевших уже в 90-е годы и вдохнувших воздух свободы, все эти
истории с приказами, выговорами и объяснительными записками выглядит
безвкусным фарсом. Сейчас, получив по собственной инициативе приглашение
от организаторов турнира, можно, к счастью, без чьего-либо разрешения
отправиться на Канары или в Арубу. Для нас же, родившихся в сталинскую
эпоху и выросших в жесткой системе официальных вызовов, выездных
комиссий и партийных рекомендаций, все эти решения и мнения вышестоящих
товарищей воспринималось еще довольно серьезно, хотя, конечно, с большой
долей скептицизма.После победы в матче прежде всего необходимо было согласовать план подготовки Г. Камского к чемпионату
мира с многочисленными заинтересованными лицами и, главное, с самим
Рустамом Гатовичем. Здесь возникли новые проблемы. В Москве считали, что
Гате перед напряженным турниром необходимо дать передышку. Однако
предложенный график не соответствовал взглядам Камского-старшего.
Разработанный им метод подготовки был основан на постоянном
соревновательном тренинге, и поэтому он добивался включения сына во все
новые и новые турниры. Не удовлетворившись намеченным участием Гаты в
чемпионате Ленинграда среди мужчин, он направил на имя тогдашнего
председателя Госкомспорта Марата Грамова заявление, вызвавшее
недовольство как в Москве, так и в Ленинграде. Вот фрагменты из этого
откровенного письма, очень характерного для психологии и лексики Рустама
Гатовича: «Мой сын с грудного возраста воспитывался мною одним, без матери. Всю жизнь я
посвящаю ему. Выезжаю с ним на все соревнования и был его единственным
тренер. Ребенок мой впервые выезжает за рубеж и там окажется в
непривычной обстановке. Возраст его мал, и в отсутствии близкого,
знакомого человека в такой ситуации он может и растеряться ...Мне хочется чтобы мой сын оправдал доверие не только Ленинграда, но и
шахматной общественности нашей страны. Поэтому прошу в качестве тренера
на такое ответственное соревнование командировать гостренера по
Ленинграду Несиса Г. Е., имеющего большой опыт работы с юными
шахматистами, а так же хорошо знающий моего сына. В составе спортивной
делегации командировать и меня для психологической поддержке в
ответственном турнире. Тогда я беру на себя смелость гарантировать
успех. Кроме того, в целях прекрасной подготовки к первенству мира прошу Вашего
указания о включении моего сына в отборочный турнир среди юношей до 20-и
лет, который будет проходить в Риге... Интересы спорта должны быть превыше интересов отдельных личностей. Меня волнуют
небольшие интриги и неприятности, через которые приходится проходить, и
по опыту многих талантливых ленинградских мастеров, у которых были
аналогичные ситуации, не намерен молчать или бояться гласности. Как
отец, не могу отправить на такой турнир сына без близкого ему
человека...»Пока в Москве думали, как отреагировать на такое письмо, в Ленинграде стартовал чемпионат города весьма
представительного состава. Из сильнейших отсутствовали лишь Валерий
Салов и Александр Халифман, делегированные в Минск на турнир высшей лиги
нашей страны. Участие Гаты Камского в первенстве Ленинграда,
несомненно, привлекло внимание любителей, для специалистов же носило
скорее экспериментальный характер, но... За четыре тура до финиша
Камский имел очень высокий результат – 8.5 из 12 и отставал от лидера В.
Епишина лишь на пол-очка. Явно назревала сенсация. Но, увы, недостатки -
продолжение наших достоинств...
Перевес черных в партии Оснос - Камский носил чисто моральный характер.
Но, следуя указаниям отца, Гата стремился только к победе, как
говорится, "перегнул палку" и потерпел обидное поражение.Такой удар не смогла перенести даже уникальная нервная система Камского. Оставшиеся три партии он тоже
проиграл и занял место в середине таблицы. Очевидно, физическая и
психологическая нагрузка для 12-летнего мальчика в последние месяцы
оказалась невыносимой. Гате был необходим отдых. Но за две недели,
остававшиеся до сборов перед чемпионатом мира, надо было еще завершить
учебный год в школе.
Германия, Бад-Мергентхейм,1989 год. Гату можно заметить в последнем рядуЗнаменитый Дом творчества кинематографистов на берегу Финского залива в поселке Репино целый ряд
лет служил уютным и комфортабельным пристанищем для ленинградских
шахматистов. Там отдыхали и готовились к соревнованиям как сборные
команды нашего города, так и "индивидуалы" В. Салов, А. Халифман, В.
Епишин, Л. Юдасин... Особенно полюбился этот пансионат заядлым
бильярдистам Ирине Левитиной и Алексею Ермолинскому. В этом доме,
благодаря его директорам - большому любителю шахмат Якову Ронкину, а
позднее воспитаннику шахматной школы ленинградского Дворца пионеров,
сыну великого режиссера - Николаю Товстоногову, шахматисты всегда были
желанными гостями. А какая царила там удивительная аура! За столиками во
время ужина, в гостиной у телевизора и, особенно, в бильярдной можно
было запросто пообщаться с элитой творческой интеллигенции. Аркадий
Исаакович Райкин и братья Стругацкие, Алексей Герман и Савва Кулиш,
Евгений Гинзбург и Николай Крюков - это первые блистательные имена,
которые приходят на память. Но особенно дружил с шахматистами пришедший в
литературу из спорта автор таких нашумевших бестселлеров, как
"Интердевочка" и "Русские на Мариенплац", Владимир Кунин. Он практически
постоянно жил в Репино, и все сотрудники дома за глаза называли его
"наш домовой".Вот в таком необычном окружении и проходил первый индивидуальный сбор Камского. Работа велась, можно
сказать, "вахтовым" методом. На мою просьбу помочь Гате бескорыстно
откликнулись ведущие шахматисты города - В. Оснос, М. Цейтлин, А.
Ермолинский, В. Епишин, А. Халифман, которые поочередно навещали нас в
Репино и делились своими знаниями и опытом с юным земляком.Незадолго до начала сбора Рустам Камский получил ответ на свое письмо из Управления шахмат. Руководство
Госкомспорта удовлетворило просьбу о командировании с Гатой
персонального тренера, но тренерский совет Шахматной федерации СССР
высказался против включения Камского в отборочный турнир к первенству
мира среди юношей до 20-ти лет, так как "участие подряд в трех
ответственных соревнованиях (более 40 партий) может не только не
позволить ему успешно выступить в чемпионате мира, но и представляет
известную опасность для его здоровья".Не стану описывать эпопею оформления выездных документов в возникшем цейтноте. Достаточно сказать, что
решение обкома КПСС по Камскому случайно попало в досье к фигуристам, и,
в связи с тем, что их команда уже выехала за рубеж, было просто сдано в
архив. Таким образом, возникла парадоксальная ситуация, когда тренер
мог прибыть на чемпионат без самого участника. Немало времени пришлось
провести на телефоне, чтобы обнаружить пропавшую в Москве
характеристику.Ускоренному прохождению наших документов, конечно, поспособствовало членство Гаты Камского в обществе
"Динамо", а также помощь и поддержка тогдашнего председателя Шахматной
федерации Ленинграда Александра Васильевича Соломатина, человека
большого личного мужества, рано ушедшего из жизни. Во многом благодаря
ему я впервые попал на Запад.За день до вылета в Инсбрук нашу команду по существовавшей тогда традиции напутствовали в Управлении,
пожелали успеха участникам чемпионата мира среди девушек и юношей до
16-ти лет Алисе Галлямовой и Гате Камскому, а таже разъяснили, что нашим
официальным и идейным руководителем в Австрии будет Айвар Петрович
Гипслис. Конечно, взгляды остроумного и язвительного латвийского
гроссмейстера вряд ли соответствовали мировоззрению истинного политрука,
но именно поэтому общение с ним всегда доставляло удовольствие.Авиарейс Москва - Вена в те годы был весьма специфичен. Напомню, что именно столица Австрии служила тогда
перевалочным пунктом для эмиграции в Израиль. Когда стюардесса объявила
по радио, что лайнер пересек границу Союза, на борту раздались
аплодисменты, кто-то откупорил заранее заготовленную бутылку
шампанского. Невозмутимый Гипслис, для которого поездка за рубеж мало
отличалась от посещения родной Юрмалы, закурил сигарету. Его пожилая
соседка, еще не утратившая с пересечением заветной границы советского
менталитета, сделала гроссмейстеру замечание.
- Товарищ, как же можно курить в самолете?
- Простите, мадам, но мы уже в свободном мире! - блестяще отпарировал наш "политрук".Алису и Гату, конечно, мало интересовали эти взрослые проблемы. Весь полет они безмятежно играли
вслепую, причем очаровательная и задиристая Алиса была в прямом и
переносном смысле на высоте и вела в счете. Такая тренировка принесла свои плоды. Галлямова с более чем убедительным результатом (10 очков из 11)
завоевала в Инсбруке свою первую золотую медаль. Что касается Гаты, то
для него турнир в Австрии стал трудным испытанием: заметно давил груз
ответственности и завышенных ожиданий. Утром, когда мы готовились к
партии (это, как правило, происходило на скамейке в парке, так как в
нашем маленьком и темном номере был лишь один стул), Гата был весел и
спокоен. После занятий он с огромным удовольствием раскачивался с Алисой
на качелях. Но по мере приближения начала игры становился все
напряженнее и как-то уходил в себя. Играл как всегда упорно, но без
всякого вкуса, да и конкуренты у него были серьезные. Сейчас их имена
хорошо известны: М. Адамс, Ж. Лотье, Л. ван Вели, X. Стефанссон...Помню, что, проиграв важную в спортивном отношении партию, Гата долго не вставал из-за стола и вдруг
горько заплакал. В его слезах отразилось все - и горечь от обидного
поражения, и утраченные иллюзии, и, наконец, боязнь предстоящей встречи с
отцом. Лишь смирившись с относительной неудачей, Гата впервые нарушил
запрет отца и в выходной день вместе со всеми участниками и тренерами
поехал на интереснейшую высокогорную экскурсию. На время забыв о своем
высоком предназначении, он с азартом бегал по склонам и играл в снежки
как обычный мальчишка.В тот день мне исполнилось 40 лет, и благодаря вниманию моих коллег, гроссмейстеров Айвара Гипслиса и Леонида
Шамковича, этот день рождения остался в памяти. Но праздник быстро проходит. Спустившись с гор, мы снова вернулись на грешную землю.Нас с Гатой ждало невеселое возвращение домой...
Эйлат-2012. На клубном Кубке Европы
|
| |
| |
