| Дяловская | Дата: Четверг, 02.05.2013, 19:43 | Сообщение # 1 |
|
Полковник
Группа: Модераторы
Сообщений: 96
Статус: Оффлайн
| ВАЛЕНТИНА МАЙДУРОВА ГАЛОЧКА
Галочка, по меркам своего времени, была женщиной красивой, хотя, обычное для молдованочек смуглое лицо, низкие брови, невысокий лоб, обрамленный вьющимися кудряшками, густые темно-русые волосы, разделенные прямым пробором на две равные половины, заплетенные в косы, были обычны для женщин этого небольшого южного городка. Необычными были ее глаза. Черные, в густых ресницах, они с постоянным изумлением смотрели на новый мир, открывшийся ей после беспросветной голодной жизни в колхозе.
Чуть выше среднего роста, слегка полноватая, с широкими бедрами и тонкой талией, она поневоле заставляла оглядываться немногочисленных мужчин. Широко распахнутые в мир глаза, вызывали усмешку прохожих: «деревня недалекая», – думали они. При более близком знакомстве удостоенные беседой молодые, и не очень, мужчины с удивлением отмечали ее артистизм, богатый словарный запас, а чуть грубоватый сельский юмор и ее серебристый смех покоряли их окончательно.
Жила Галочка на квартире у старой еврейки, которую всю жизнь почтительно называла тетей Этей. Как и большинство евреек, была тетя Этя очень полной. Целыми днями она пила только чай вприкуску с сахаром, с пирожками, заварными бубликами, булочками и всем подряд жаловалась.
– Ну, скажи, Галочка? – одышливо спрашивала она, задыхаясь от летней жары и жира, что вызывало постоянное обильное потоотделение определенного резкого запаха. – Ну, почему я такая полная и несчастная? Я же, кроме воды и чая, целые дни ничего не ем?
На это, умудренная опытом тридцатилетней жизни в деревне Галочка лукаво отвечала:
– Ну, шо Вы, тетя Этя! Цэ ж ны жыр, а слезы Ваши по той несчастлывой жизти (Ну, что Вы, тетя Этя! Это же не жир, это слезы по вашей несчастливой жизни).
– Так, Галюсик, так! Смотрю я на вас, молодых и плачу. У меня четыре дочки и сын. Знаешь? Он главный агроном колхоза в Кицканах. А Кицканы рядом с городом. Это ж счастье. А вот дочери – это мои постоянные слезы. Женщине нужен мужчина, а где его взять? Уже все или женились или убиты на этой проклятой войне. Вот и мой Борисик, – с подвыванием заканчивала тетя Этя, наливая очередную чашку чая, – оставил меня сиротой с малыми детьми на руках. Допив чай, тетя Этя продолжала:
– Но ты знаешь, Галочка! Я не сдаюсь. Я стараюсь всех девочек пристроить. Вот Фирочка выходит замуж за Ицика. Достойный молодой человек. Ну, будем справедливы, – вздохнув, продолжала она монолог, – не такой уж он и молодой, и довольно-таки поношенный жизнью, и на двадцать лет старше Фирочки, но у него есть золото, – задышливым шепотом сообщила она, – а Фирочка еще молодая, ей всего двадцать девять лет. И она потом будет молода и богата! – Торжественно заканчивала свою длинную жалобу на плохую жизнь тетя Этя, прихлебывая из очередной чашки чай.
Во время этого длинного ежедневного монолога каждый рассматривал свой расклад в будущей жизни. Тетя Этя мечтала соединить своего рыжего губастого конопатого сына с Галочкой, а та мечтала (не зная тети Этиных намерений) встретить своего единственного, – «шоб на всю жизню».
– Ничего, Галюсик! Я и тебя женю! – После непродолжительного молчания, она добавляла: – Вот, вчера ко мне приехал погостить после госпиталя солдатик. Молодой, холостой парень. Ему всего двадцать пять лет. Красавец. Высокий, голубоглазый, светловолосый, плечи широченные. Правда, очень бедный, нам он не подходит. Вот окручу вас, будешь мне всю жизнь благодарна.
Галочка и сама заметила гостя, но по деревенскому обычаю, при встрече опускала смешливые глаза и не заговаривала первая. А он молчал.
– Ну, конечно! – рассуждала в своей комнатушке Галина. – Он моложе меня, холостой, а я уже побывала замужем, старше его, да и дочка у меня подрастает в деревне.
Гость, слегка хромая после ранения, при встречах внимательно смотрел-рассматривал Галочку¬¬-Галину¬-Галюсика, но смущенно отводил глаза и краснел, как все блондины, ярким румянцем, если замечал ответный взгляд. Ни имени его, ни кем он приходился тете Эте, не знала тогда Галочка. Но, каждый раз, когда вспоминала бессонными ночами его взгляд, у нее замирало сердце в груди, а затем начинало бешено колотиться и уже никакие отрезвляющие мысли не могли успокоить болезненное сердцебиение.
Через неделю обоюдного молчания и переглядываний молодой человек, о чем-то переговорив с тетей Этей, подошел к Галине и пригласил в город прогуляться.
– Та, цэ я счас! – с великой радостью в душе откликнулась с лукавинкой в голосе молчунья и в кратчайший срок, чтобы не передумал, принаряженная вышла из своей комнатушки. Она была прекрасна и неотразима и в его, и в своих глазах. Свернув руку калачиком, молодой человек подставил ее Галине и неторопливо повел в город. Они гуляли долго по центральной улице. Он купил Галочке мороженое, большой стакан жареных семечек, разных конфет и пряников и все заглядывал в ее черные глаза, словно хотел о чем-то спросить или сказать – и не решался.
– Зайдем в эту контору? – обратился он к Галине. Она молча кивнула. Галина была неграмотна, и прочесть название конторы не могла.
– Главнэ, – думала она в эту минуту, – шо вин со мною гуляе. А там як Бог дасть.
В конторе молодой человек передал женщине за стойкой какие-то бумаги; среди них востроглазая Галочка углядела и свой паспорт.
– Ой! Выдко вин шпиён и отправэ мэнэ назад у колхосп. Вон и пашпорт мий у нёго.
Она приготовилась заплакать или понарошку, на всякий случай, упасть в обморок, но не успела. Строгая женщина в военной гимнастерке поднялась за стойкой, протянула паспорт Галине и, улыбнувшись, сказала:
– Поздравляю Вас, Галина Ивановна, с законным браком. Вы стали женой достойного человека. Будьте счастливы!
Затем, протянув какие-то бумаги молодому человеку, продолжила:
– Поздравляю и Вас, молодой человек, с вступлением в новую жизнь. Желаю Вашей молодой семье долгих лет совместной жизни, счастья и много-много детишек. Они нужны нашей Родине. Заботьтесь о Галине Ивановне, берегите друг друга.
У растерявшейся Галочки онемел язык, из вдруг ослабевших рук посыпались развесные монпансье, подушечки с повидлом, пряники.
– Так ты тэпэр мий чоловик (муж)? А як же тэбэ звать? – растерянно спросила она.
– Ефим Данилович. Ты теперь моя жена. Галина Ивановна Подолян.
На негнущихся ватных ногах вышла Галочка из конторы. Оглянулась на сказочную дверь, в одночасье превратившую ее в замужнюю женщину, и уже смелее глянула она в голубые глаза обретенного мужа. Утонула в них и, засмеявшись, отчего в горле ее зазвенел серебряный колокольчик, спросила-утвердила:
– Это тетя Этя устроила?! Она мне пообещала.
– Она, она! Пойдем домой, Галочка, нас уже гости заждались.
Дома действительно их ждали. Во дворе был накрыт стол под белой скатертью. В центре стола красовались три бутылки: одна с настоящим магазинным вином и две с самогоном, а вокруг в тарелках отварная картошка, знаменитые тети Этины пирожки с повидлом, свежие яблоки и другая снедь.
Гости начали поздравлять Галочку и «ии чоловика», со смехом расспрашивая и уточняя детали их пребывания в ЗАГСе. Тетя Этя пригласила всех за стол, произнесла поздравительную речь, а затем, взяв свадебный пирог, разломила его пополам и поднесла половинки жениху и невесте, с напутствием – живите счастливо.
Затуманились голубые глаза Ефима Даниловича, и, наклонившись к Галочке, он тихо сказал:
– Мы будем счастливы, очень счастливы, но жить вместе будем недолго. Разломила она нашу жизнь. …
Нет! Не оставила старая Этя мыслей о своем сыне и Галине.
Десять счастливых лет прожили вместе Галочка и ее ненаглядный «чоловик». А потом он умер, и жизнь для нее кончилась. Даже трое детей не смогли заменить ей ее Юхима.
ВАЛЕНТИНА МАЙДУРОВА ЛЕГЕНДА О ЗАВАРНОМ ЧАЙНИКЕ
Сильные руки гончара мяли глину, скручивали из нее глиняный жгут, который он быстрым движением укладывал на гончарный круг. От легкого прикосновения пальцев глиняный жгут вытягивался вверх, формируя крутобокое тулово, сужающееся в стройную горловину очередного горшка.
Много замечательных горшков и сосудов смастерили руки мастера. Были здесь огромные горшки оранжевого цвета с крышками, в которых томили хозяйки куски мяса с крупами, были поменьше, для запаривания трав и кореньев, выгоняющих жар и боль из тела, много совсем маленьких горшочков, из которых удобно было пить лечебные горячие напитки.
Своими лучшими изделиями считал мастер высокие сосуды, покрытые тонкими и причудливыми жгутиками и отростками, украшенные глиняными головами животных и узорами трав, нанесенных лощилом. Круглые и квадратные дырки и россыпь мелких удлиненных дырочек украшали отдельные экземпляры необычных изделий. Обжигая их в сильнокоптящем пламени и медленно остужая без доступа воздуха, мастер придавал своим сосудам загадочный черный блеск. В этих сосудах не готовили хозяйки. Великолепные творения гончара, выставленные на полках, украшали жилища. Иногда хозяйки хранили в них пучки засушенных трав, полевых цветов и стеблей лекарственных растений.
Сидя за очередным изделием, задумался гончар. Его усталые руки безвольно лежали на коленях. Глина на руках начала сохнуть и трескаться, придавая им вид такыров в пустыне. Много нужных вещей сделали его руки, но так и не смог он придумать удобную посуду для своей старенькой матери. Вот опять вчера, наливая ему горячий напиток, не смогла она удержать крутобокий горшок, полный кипятка, и обожгла себе руки.
Незаметно уснул мастер за гончарным кругом, и приснился ему удивительный сон. Самые красивые сосуды украшал мастер отростками и дырками разной величины и формы. А во сне те отростки ожили. Извиваясь змеями и переплетаясь хвостами, полумесяцем висели они над удивительной формы горшочками, на других – гибким прутиком охватывали бока горшочков, на третьих – подбоченясь, держали калачиком глиняную руку или лапку, а то и вовсе юркой ящеркой припадали к его боковине.
Старенькая мать трогала эти отростки, и они не обжигали ее руки, как горячие боковины простых горшков… Но кипяток по-прежнему проливался на стол. И осенила мысль заботливого сына. Проткнул он дырку в боковине горшочка, прикрепил к ней отросток, и в нем тоже проделал дырку. Вытянул свободный кончик отростка – и появился носик, а сам отросток изогнулся, как девушка в танце. Красивым узором покрыл необычный горшочек гончар. И проснулся.
Не покладая рук, всю ночь и день трудился мастер. Умелые руки привычно мяли глину, на гончарном круге из глиняных жгутов появлялись необычные горшочки с отростками, которые не обжигали руки и позволяли лить горячий напиток, не расплескивая его на стол. Любовно украсил мастер свои изделия узором из трав и цветов, волнистых линий и кружочков. После обжига долго томил в печи.
В истории гончарного дела не оставил своего имени мастер. Не о славе будущей он думал. Матери своей преподнес бесценный подарок, сделанный с заботой и великой любовью.
Примечания:
лощило – гладкий камешек, которым на непросохшие стенки изделия наносится рисунок;
томление – прием, при котором обожженное изделие медленно остывает в печи без доступа воздуха.
ВАЛЕНТИНА МАЙДУРОВА ХОЛОДНЫЕ СЛЕЗЫ НЕБЕС
Капли дождя суетливо стучат по перилам крыльца. За окном зима.
Наша южная, жданно-нежданная, мокрая, бесснежная. Третьи сутки плачет-шуршит капелью в ночной темноте по намокшим стволам в саду, забытым на улицах скамейкам, струйками скользит-заглядывает в темные окна, растекаясь по стенам домов мокрыми пятнами нежеланной сырости. Просится в дом погреться, но странные существа люди – не пускают ее в тепло, плотнее закрывают двери перед непрошенной гостьей.
Вот чуть слышно скрипнули несмазанные петли на дверях. Ныряя
в темноту тени рано проснувшихся хозяев. Крякают от остуды, забегая с улицы в дом с охапкой дров, трясут плечами, смахивая с наплечной мешковины холодные слезы небес. Приседают перед печной дверцей, суетливо чёркают спичкой, разгоняя предутреннюю темень, запускают живительное тепло в остуженную за ночь горницу.
Тихо и спокойно вступает в свои права работяга-день. Чуть
заметная светлеющая полоска отделила земную твердь от туманного, насыщенного влагой небосвода. Гулкую тишину нарушил одинокий брех собаки, придушенным криком оповестил о наступлении дня соседский петух. Чуть слышное, донеслось теплое мычание коровы. Металлом звякнула ручка, белые струи молока запели утреннюю песню, разлетаясь вкусными каплями по стенкам ведра.
Из печных труб, прижимаясь к крышам, пополз дым, разгоняя
остатки ночного промозглого холода. Лучи солнца, скрытые низкими, белесыми, насыщенными водой тучами, пытаются пробиться к мокрым озябшим домам, поделиться теплом. В отдельных домиках сквозь закрытые шторы пробивается желтый свет лампочек, мелькают безмолвные тени людей. Все ждут снега и морозов.
А пока хозяйкой струится вода с небес, насыщая землю влагой,
убаюкивая и обещая: придут, придут морозы со снегом, белым нарядным покрывалом покроют серую слякоть улиц, теплой шубой укутают деревья и кусты, заметут следы на дорожках, снежками залепят окна, крыши украсят белыми шапками, повиснут сосульками, которые звенящей капелью напомнят о будущей весне.
...Тишина. Южная зима льет холодные слезы с небес…
|
| |
| |
