Пятница, 11.10.2024, 05:31
Приветствую Вас Гость | RSS

[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Модератор форума: Леонардл  
Доблесть под грифом «Совершенно секретно»
litceteraДата: Четверг, 01.12.2011, 00:36 | Сообщение # 1
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 1363
Статус: Оффлайн
В конце 1948 года из военного училища "загремел" я в Кушку — не самый лучший армейский гарнизон. Прослужил там почти 6 лет — во времена оголтелой антисемитской кампании: борьбы с космополитами, с членами Антифашистского комитета, с врачами-"убийцами" и др. И в те страшные времена Кушкинский гарнизон был прямо-таки перенасыщен евреями: командир моего батальона подполковник Аркадий Гольдин, командир танково-самоходного полка полковник Исаак Рубин, не говоря уж о множестве других офицеров — старших и младших. А в 1952 году командиром кушкинской дивизии стал Герой Советского Союза генерал-майор Симон Давидович Кремер, назначенный с понижением после окончания Академии Генштаба.

Как выяснилось потом, по указанию свыше в начале 1950-х евреев-военнослужащих собирали в определенных гарнизонах, чтобы сподручнее было депортировать их в места отдаленные, когда поступит соответствующий сигнал.

Как-то на учениях стал я свидетелем беседы генерала Кремера с нашим комбатом, его фронтовым знакомцем. Они прошли на НП моей роты. Улыбка тронула губы генерала, когда я доложил. Еще бы! Хоть внешне на еврея я был непохож, стоило заговорить и сомнений не оставалось . Начальство прошло в поле. Кроме меня, рядом никого не было и они, вспоминая, называли множество имен евреев-генералов, командиров дивизий, корпусов и даже армий. Вспомнили, кстати, что командиром нашей 357-й стрелковой дивизии в войну был полковник Александр (Арон ) Кроник, впоследствии генерал. Таким обилием евреев — фронтовых военачальников был я просто ошарашен и скрыть этого не мог. Они заметили и многозначительно переглянулись. "Рэд нышт, ингл", — вдруг сказал генерал Кремер, что на идише значило: "Не болтай, мальчик".

Через какое-то время подполковник Гольдин, когда мы остались наедине в его кабинете, объяснил мне, что имел в виду Кремер. Получалось, что всякие данные о доблести еврейских воинов, о боевом мастерстве офицеров и генералов-евреев были тогда, по выражению моего комбата, "Смертельной тайной". Расспрашивать или рассказывать об этом было крайне рискованно. Он открыл сейф, вытащил и показал мне пожелтевшую от времени газету, текст которой был напечатан еврейским шрифтом. Поняв, что я читать его не могу, комбат сказал: "Это московская газета "Эникайт", вышла в июле 1945 года. В статье журналистки Мирры Железновой написано, что за годы войны 135 евреев стали Героями Советского Союза. Вот списки, смотри.

Генерал Кремер рассказал мне, что журналистку эту в 1950 году арестовали, обвинили в разглашении государственной тайны и расстреляли." Он спрятал газету и добавил, что знает о моей "борьбе" с антисемитами приемами боевого самбо, потому, мол, решил предупредить, чтоб я был поосторожней и, главное, прекратил распространяться о героизме евреев. Разговоры о моих "подвигах" идут по гарнизону и могут дойти куда следует. "Ты ж минер, старшой. Вот и держи строго, как на разминировании" — добавил комбат.

Сколько раз я вспоминал мудрый совет Аркадия Марковича Гольдина. Уверен, сыграл он свою роль в том, что за 40 лет поисков героев и полководцев-евреев я ни разу не попал "кудаследует". А чем чревато это было — подтверждает судьба Мирры Железновой — литературный псевдоним Мирьям Айзенштадт, обозревателя единственной в военное время еврейской газеты СССР "Эйникайт", по-русски "Единение".

Какую же "государственную тайну" выдала Мирра Железнова? Все данные о евреях-Героях Советского Союза она получила по официальному запросу, подписанному Соломоном Михоэлсом, в 7-м наградном отделе Главного политуправления Советской Армии, на основании документов, оформленных и завизированных по разрешению его начальника генерал-полковника Александра Щербакова. Документы подписал начальник Управления по награждению и присвоению воинских званий Главного управления кадров Министерства Вооруженных Сил СССР полковник А.П.Токарь.

В середине 1945 г. Мирра Железнова опубликовала эти данные в газете "Эйникайт". Сто тридцать пять Героев Советского Союза евреи! Это был невероятно высокий процент для полумиллиона солдат и офицеров евреев, сражавшихся на фронтах Великой Отечественной. Списки из газеты перепечатала европейская и американская пресса и резонанас от этих данных был немал: такое в корне меняло сложившееся мнение о евреях как воинах Советской Армии.

Простить журналистке, благодаря которой мир узнал число евреев, награжденных Золотой Звездой Героя, ни Сталин, ни его юдофобское окружение не смогли. Вот и не простили, затаившись до поры, в апреле 1950-го арестовали. Публикация числа и списков героев стала одним из главных, предъявленных ей обвинений. Но не только. Ее обвинили также в передаче иностранным журналистам справки о численности и процентном соотношении евреев, удостоенных боевых наград во время Великой Отечественной. Такая справка, также по запросу Соломона Михоэлса, была выдана Управлением по награждению и присвоению воинских званий Главного управления кадров Министерства Вооруженных сил СССР заместителю ответственного секретаря Еврейского антифашистского комитета Соломону Шпигельглясу. Подписана Справка начальником 4-го отдела Управления по награждению и присвоению воинских званий Главного управления кадров МВС СССР полковником Иночкиным. Дата подписи — 4 апреля 1946 года за № ГУК 2.

Через два месяца Соломона Шпигельгляса нашли мертвым. Диагноз — пищевое отравление. Судя по всему, не обошлось без "спецов" НКГБ. Потому что немедленно в его квартире ими произведен был самый тщательный обыск. Изъяли все книги и документы. Видимо, искали злочастную справку. Нашли ее через четыре года, при обыске на квартире Мирры Железновой. Какие же криминальные сведения таились в этом документе? Сказано в нем было, что на апрель 1946 года взято на статистический учет награждений, произведенных за время Великой Отечественной войны, 123 822 еврея или 1,4 процента к общему числу награждений. Далее приведен список других национальностей СССР и их процентное соотношение к общему количеству взятых на статистический учет награждений. В том числе:

Русских — 67,3%
Украинцев — 17,9%
Белорусов — 2,9%
Татар — 1,8%
Казахов — 1%
Узбеков — 0,9%
Армян — 0,8%

И так далее, вплоть до эстонцев — 0,08%. Таким образом, Справка вполне официально свидетельствовала, что по боевым наградам в годы войны евреи заняли пятое место среди титульных национальностей и этнических групп Советского Союза. Если же сравнить соотношение награжденных с численностью данного этноса во время войны, то у примерно равных евреям процент награжденных был гораздо ниже.

Вот какой документ нашли у Мирьям Железновой. И хотя она не использовала его данные в своих публикациях и не передала Справку на Запад, ей инкриминировали разглашение содержащихся в ней сведений, которым присвоили гриф высокой секретности. Хотя Справка вообще никакого грифа не имела.

229 дней провела Железнова в камерах Лубянки и Лефортова, вплоть до вечера 23 ноября 1950 г., когда истерзанную женщину втащили в расстрельный подвал. Полковников Токаря и Иночкина приговорили к 25 годам лагерей строгого режима.

Судьба Мирры Железновой весьма символична. Она является неопровержимым свидетельством особого отношения высшего руководства СССР к роли евреев в боевых действиях Великой Отечественной войны. Это отношение выражалось в тщательном засекречивании сведений о героизме и доблести, проявленных в ее сражениях евреями. Нигде, ни при какой погоде, не найти было упоминания о национальности воина, совершившего геройский поступок, если был он евреем. Ярким примером может служить легендарный Цезарь Львович Куников.

В 1977 г. Воениздат выпустил сборник "Герои Советского Союза Военно-морского флота", где майор Куников был назван евреем. Но... сборник снабдили грифом секретности! Для "недопущенных" национальность героя Малой земли оставалась тайной. В следующем, 1978 г., вышла книга "Герои огненных лет. Очерки о москвичах — Героях Советского Союза" со статьей о Куникове — "по национальности русским". Это издание подготовил Институт военной истории. То есть военные историки представляли Куникова евреем в тайном издании и русским — в открытом! В 1987 г. они снова объявили Куникова русским в 1-м томе Биографического справочника "Герои Советского Союза". Времена были перестроечные, посыпались протесты. И поправку дали — в... списке опечаток. Это важное "патриотическое" дело продолжил Центральный архив Министерства обороны: еще в 1991 г. он высылал на запросы о Куникове справки с национальностью "русский"...

Еще круче засекречивалась национальность генералов и адмиралов-евреев. В этом убедился лично, потому что разыскивал сведения о них с того дня, когда стал свидетелем беседы генерала Кремера с моим комбатом. Ну и насобирал немало, переписывая из открытых источников, если фамилия звучала похожей на еврейскую, тем более — если имя-отчество такими были. И конечно же, эти сведения недостоверными оказывались. Например, зачислил в евреи генералов Волькенштейна и Рейтера — из прибалтов они на самом-то деле. Но уж адмиралов Александрова и Орлова к своим соплеменникам причислить никак не мог. А они были таковыми. Вот и решал головоломку, по вторичным, так сказать, признакам. Это были нелегкие разыскания. К тому же — очень даже небезопасные. Я полностью отдавал себе отчет, что со мной произойдет, если о поиске воинов-евреев проведают те, "комуследует". В этом смысле такой поиск, пожалуй, был опаснее работы на минном поле.

Но с начала 70-х годов и до увольнения в запас служил я в штабе Туркестанского военного округа. По должности имел допуск к документам самой высокой степени секретности. Поскольку в то время я уже намного превысил 25 — летний срок военной службы, то ежегодный отпуск имел полуторамесячный. И до увольнения в запас частично использовал его для работы в архивах Вооруженных Сил в Подольске и в Гатчине. Мой допуск давал возможность изучать любые материалы о боевой деятельности сколько-нибудь заметных военачальников-евреев, о подвигах евреев — Героев Советского Союза и даже получать их портретные фотоснимки. Более того, я сумел эти материалы получить и скопировать. Естественно, рисковал, очень рисковал, не помиловали бы за такого рода действия. Но риск ведь и был моей профессией и — миловал Бог.

Эти сведения я сохранил и после увольнения в запас. Поэтому и не стал для меня откровением вышедший в 1987 году пресловутый Биографический справочник "Герои Советского Союза", где кроме того впервые официально названы евреями пятнадцать высших военачальников. Не сомневаюсь, впервые узнали граждане СССР, что генерал Л.Котляр был начальником инженерных войск Красной Армии, М.Шевелев — начальником штаба Дальней авиации, Я.Крейзер — командующим армией, С.Кривошеин — командиром корпуса, В.Коновалов — контр-адмиралом и т.д. В те времена, хотя вовсю кипела "перестройка", то, что в Великой Отечественной войне участвовали десятки крупных военачальников и полководцев-евреев, оставалось сугубой государственной тайной.

Как ни странно, однако, и во времена, казалось бы, невиданной демократии и гласности 90-х годов, этот аспект военной истории по-прежнему значился под грифом "сов. секретно". К примеру, в 1962 г. Главный штаб ВВС выпустил под грифом "совершенно секретно" сборник "Советская авиация в Великой Отечественной войне ". Данные из таблицы национального состава офицерских и генеральских кадров ВВС таковы: русские 102 844 (68%); украинцы 28 902 (10%); евреи 7149 (4,73%) (выд. мной — М. Ш.); белорусы 5818 (3,85%); татары 1189 (0, 78%); армяне 1158 (0,77%); грузины 824 (0,55%) и т. д. Итак, более 7000 еврейских офицеров и генералов ВВС занимали в списке третье место. При этом 4549 из них находились на фронте. Процентная доля этих офицеров и генералов (4,73%) в несколько раз превышала процент еврейского населения СССР. И хотя в 1992 г. Генеральный штаб рассекретил этот сборник, он по-прежнему оставался недоступным широкой публике.

Весьма символична также история с обращением в 1997 г. Петербургской организации евреев-инвалидов войны в Институт военной истории: "Мы полагаем, что "белое пятно" в списках офицеров не должно оставаться в военной историографии навечно... Просим Вас дать указание произвести подсчет количества офицеров-евреев, участников Великой Отечественной войны ".

Ответ был странным: "...В случае заказа Министерством обороны Институту военно-исторических работ, затрагивающих вопросы национального состава, мы учтем Ваше пожелание. Проведение же внеплановых исследований не представляется возможным".

В марте 2001 г. ветераны обратились в Министерство обороны: "...Настало время признать, что в советской военно-исторической литературе нередко намеренно замалчивался или приуменьшался вклад еврейского народа в победу над германским фашизмом. В статистические перечни военнослужащих по национальностям данные о солдатах и офицерах-евреях часто не включались, во многих случаях умышленно скрывалась еврейская национальность героев войны, имели место факты прямой фальсификации... Настало время исправить эту несправедливость. Просим Вас дать указание произвести дополнительный подсчет офицеров-евреев".

В ответном письме Министерства обороны от 10 октября 2002 г. сказано: "Относительно Вашей просьбы о подсчетах офицеров-евреев сообщаем, что Минобороны России не располагает возможностями выполнить данную просьбу. В аналогичных ситуациях мы рекомендуем привлекать внебюджетные источники, спонсоров".

Ветераны спонсоров нашли. Но делу это не помогло. После трехлетней волынки в декабре 2005 г. начальник Института военной истории полковник Александр Кольтюков отказался заключить договор о внеплановой работе по теме еврейских офицеров "из-за ограниченного количества научных сотрудников". Так что статистику офицеров, предоставленную другим народам СССР бесплатно, евреи даже за деньги получить не смогли.

Задумаемся, однако, что же такое мертвой хваткой абсолютной секретности окружили сперва советские, а теперь и российские военные историки? Это статистические данные о численности офицеров и генералов-евреев в годы войны, их званиях и должностях на оперативно-тактическом и стратегическом уровнях военного руководства.

Именно такие сведения собираю я с 50-х годов и до настоящего времени. Смею надеяться, что благодаря работе в военных архивах СССР и беседах со многими военачальниками-евреями, собранные мной данные вполне достоверны . Они вошли в мои книги: "Евреи в войнах тысячелетий", 8 изданий которой вышли в США и России в 1996-2008 гг. и "Еврейский щит СССР", которая подготовлена к изданию. Назову только некоторые статистические данные о военачальниках-евреях.

Итак. Всего в годы войны в вооруженных силах страны служили 260 евреев в звании генералов и адмиралов, из них 40 процентов принимали непосредственное участие в боевых действиях. Евреями были: один командующий фронтом, 9 командующих армиями и флотилиями, 14 командиров корпусов, 42 командира дивизий, 43 командира отдельных бригад. Таким образом, 108 евреев командовали войсками объединений и соединений. И еще 74 командовали полками различных родов войск. Они вели в бой 148 полков, 74 бригады, 50 дивизий, 23 корпуса, 17 армий и одну флотилию. Если развернуть их войска и посчитать — счет пойдет на сотни тысяч и даже миллионы солдат и офицеров.

К Дню Победы пришли 260 евреев, имевших высшие воинские звания. В том числе: маршал Советского Союза — 1; генерал-полковников — 5; генерал-лейтенантов — 39; вице-адмирал — 1; генерал-майоров — 204; контр-адмиралов — 10. По числу высших военачальников евреи среди народов СССР занимают третье место, после русских и украинцев. Сразу подчеркну — в это число не входят генералы НКВД, НКГБ, СМЕРШ и пограничных войск.

Здесь с максимальной лаконичностью выложены те сведения, которые под строжайшими уровнями секретности погребены в военных архивах России. Именно эти сведения так остервенело стерегут церберы из Министерства обороны и военных архивов России. Старт такой гнусной политике дал Сталин, который в годы войны в присутствии Молотова, а также представителей польского эмигрантского правительства и других лиц сказал: "Евреи неполноценные солдаты... Да, евреи плохие солдаты". И хотя в этой войне еврейские воины показали величайшую доблесть, но последующие руководители СССР не стали опровергать позицию Сталина — отрицание доблести и военного мастерства евреев.

Почти два десятилетия отделяют нас от момента крушения СССР. Сменилось за это время немало российских лидеров, но не изменилась государственная и общественная позиция недооценки и прямого отрицания военной доблести евреев. Их принято обвинять в трусости, неумении и нежелании служить в армии. А тем более — сражаться с оружием в руках. Вполне типичным примером в этом отношении является книга А.И.Солженицына "Двести лет вместе". В ней он прямо-таки клевещет на евреев, утверждая, что они никогда не вносили свою долю в дело вооруженной защиты России и Советского Союза. Солженицын дал старт кампании клеветы и наветов, особенно яростных и беспардонных, когда речь идет о военной истории российских и советских евреев. Сегодня книжные полки магазинов в России уставлены сочинениями Олега Платонова, Виктора Филатова, Мухина и Владимирова, Жевахова и Грибанова, Глазунова и Брачева, Мишина и Дикого, и ... несть числа клеветникам-антисемитам. Имена и стили этих юдофобов разные, а тема — одна: евреи трусы и предатели, не хотели и не умели служить в армии, бежали от фронта, отсиживались в тылу, ордена и звания покупали и так далее. Тешу себя надеждой — тот, кто прочтет этот очерк, станет думать иначе.

Нет, не на антисемитов распространяется эта надежда. Но политика засекречивания всех аспектов военной доблести евреев в Великой Отечественной войне привела к тому, что даже соплеменники их об этом знают немного.

В СМИ, в искусстве, в литературе, сколько угодно сведений о евреях музыкантах, шахматистах, ученых, врачах, банкирах, актерах, олигархах и др. Но — не о евреях-воинах и полководцах. О них — только клевета и ложь антисемитов. Поэтому отбросить ложное и замшелое представление о военном менталитете своего народа должны мы сами, мы — евреи. И в первую очередь — те из нас, кому ещё предстоит сражаться.

Марк Штейнберг
 
geslДата: Воскресенье, 04.12.2011, 15:00 | Сообщение # 2
Генерал-лейтенант
Группа: Модераторы
Сообщений: 320
Статус: Оффлайн
Шахматы и война. Автор -Генадий Несис.
В шахматы я пришел поздно, по нынешнему времени безнадежно поздно, - в тринадцать лет. Это тем более удивительно, что почти мифологизированная атмосфера древней игры присутствовала в нашем доме задолго до моего рождения. Большинство одноклассников моей мамы – Наташи Альтшулер - были страстно увлечены шахматами, что, впрочем, было достаточно характерным явлением для ленинградских юношей тридцатых годов прошлого века. Даже, закончив школу и поступив в Вуз , они нет-нет, да и забегали в родной для них шахматный клуб Дворца пионеров…
Но грянула война и, «не многие вернулись с поля». Первый муж моей мамы, остроумный и веселый Иосиф Воркунов, первокатегорник за доской и популярный в этой среде мастер шахматного «звона», знавший чуть ли не наизусть романы Ильфа и Петрова, ушел на фронт добровольцем и погиб, как и большинство абсолютно не подготовленных гуманитариев Ленинградского Университета, в кровавой мясорубке на подступах к родному городу. У нас в доме хранится его единственная открытка, дошедшая до Баскова переулка: «Завтра иду в бой минометчиком: миномет видел на картинке». Эта горькая шутка накануне гибели – красноречивее и страшнее многих томов исследований и мемуаров, заполнивших спустя двадцать – тридцать лет полки книжных магазинов и библиотек.
Воспоминания близких людей, благодаря эмоциональности их рассказов, как бы проникают в память, и становятся генетически твоими собственными. События, произошедшие до твоего появления на свет, воспринимаются как пережитые тобою, а люди, чей жизненный путь прервался до твоего рождения, каким-то почти мистическим образом, становятся твоими современниками.

Именно так, стал для меня родным и, абсолютно осязаемым образ Оси Воркунова, погибшего за шесть лет до моего появлений на свет. Позволяю себе именовать его так фамильярно не потому, что сейчас я уже старше его в три раза. Так его называли друзья- шахматисты, недавно ушедшие от нас: профессор Исаак Айзенштадт (мой старший товарищ по команде Технологического института); известный тренер и мастер Ефим Столяр, популярнейший доктор (и в силу доброжелательного характера, да и, чего греха таить, в связи с его специфической медицинской специализацией) , участник легендарного блокадного чемпионата Ленинграда Аркадий Левин. Кстати, Аркадий Михайлович всю жизнь хранил в своей библиотеке знаменитый труд А.Алехина “Мои лучшие шахматные партии” с дарственной надписью от Оси.
В горниле войны чудом уцелели два его одноклассника -Абрам Трескунов, которого почему-то и в зрелом возрасте называли Гуля, и Давид Гурвич. Оба впоследствии стали моими шахматными партнерами и, несмотря на разницу в возрасте, друзьями.
Трескунов после фронта остался служить в армии, но находил время и для шахмат. Помню, что он прекрасно атаковал, и не так то просто было держать оборону в излюбленных им острых дебютах - гамбите Шара – Геннинга или контр-гамбите Альбина.
Давид Гурвич стал кандидатом исторических наук, работал в Публичной библиотеке, но во время борьбы с космополитизмом, за ничего не значащий разговор с итальянским коллегой, остался без работы, и, лишь после смерти Сталина, сумел устроиться в среднюю школу учителем истории. В начале шестидесятых годов мы с азартом играли с ним тренировочный матч на даче в Зеленогорске. Необходимо отметить, что довоенные первокатегорники, как их тогда называли, были крепкими орешками, и, думается, по силе игры, не уступали современным кандидатам в мастера.
Мой отец, Ефим Несис, также был первокатегорником, но представителем другой, знаменитой шахматной школы - украинской. В юности его партнером и другом был удивительный человек, и замечательный гроссмейстер Исаак Болеславский. Встречались они и после войны. В нашей семье существует легенда, что первый в жизни апельсин я получил из рук Исаака Ефремовича, вернувшегося в конце 40-х годов с какого-то крупного международного соревнования, и по дороге домой заглянувшего к своему старому другу в Ленинград.
В школьные годы мой отец считался на Украине перспективным шахматистом. Но судьба распорядилась иначе. Получив аттестат зрелости в возрасте 16 лет, он в 1938 году поступил на физический факультет Днепропетровского Университета, а в неполные 22 года с дипломом учителя математики и физики был направлен в Военную Академию химической защиты. Вскоре, в связи с ухудшающимся положением на фронтах, он был отправлен под Сталинград в качестве командира огнеметного взвода, а затем и командиром роты химзащиты. Сталинград, Курская дуга, форсирование Днепра при освобождении Кировограда, сражение в Бессарабии – таков его послужной список.
Лишь во фронтовом госпитале, где он провел более полугода после тяжелого ранения под Будапештом, удалось вспомнить про любимую игру. Затем Ленинград, Политехнический институт, участие в различных соревнованиях, и бесконечные блиц – партии с товарищем по команде, будущим гроссмейстером Леонидом Шамковичем.
Лет десять назад Е.С.Столяр подарил мне таблицу первенства общества “Наука” конца 40-годов, где наряду с именами известных шахматистов послевоенного Ленинграда есть и фамилия моего отца. Но серьезная учеба, защита кандидатской, а затем и докторской диссертации перевесили чашу весов не в пользу шахмат.
В клане Несисов, ведущем свой род из Каменец-Подольской губернии, шахматы были почитаемы и популярны. Об этом поведал мне мой друг и родственник Натан Израилевич Несис – большой любитель и поклонник древней игры. Играл в шахматы и его дед Герц Несис, учительствовавший до революции в городке Синькове на Украине. Обучил он игре и своего маленького сына. В 1920 году в Проскурово во время еврейского погрома, учиненного, как тогда говорили, белополяками, он погиб, оставив двенадцатилетнего Израиля и двух его сестер сиротами. Единственному в семье мужчине надо было помогать матери. Грамотный и смышленый мальчик был принят на работу в местную типографию помощником наборщика. В 19-ти летнем возрасте он был призван в Красную Армию, закончил офицерские курсы, служил в Проскурове , женился, но находил время и на шахматы. Войну он встретил в Киеве в должности помощника командующего бронетанковыми войсками Киевского особого военного округа . К тому времени у него уже было два сына - семилетний Анатолий и четырехлетний Натан.
Характерно, что кадровый офицер, находившийся по долгу службы не где- то, в далеком тылу, а, в прямом смысле, на передовом крае обороны страны, посоветовал своей жене не паниковать, а лишь при подходе немцев к Киеву покинуть вместе с двумя малолетними детьми квартиру в престижном доме, расположенном напротив памятника Богдану Хмельницкому, и на время военных действий переехать на тихую киевскую окраину. Видимо, даже профессионалы, одурманенные сталинской пропагандой, не понимали с каким чудовищным и могучим врагом столкнулись они в битве не на жизнь, а на смерть?!
К счастью, прозорливость его супруги Доры Фукельман, настоявшей на немедленной эвакуации детей на Урал, спасла их от неминуемой гибели.
Семья Фукельманов была до революции весьма зажиточной и многочисленные братья Доры получили высшее образование. Ее старший брат Леон по окончанию Одесского университета стал экономистом. Прекрасно владея иностранными языками, он был направлен на работу в торгпредство в Ригу, а затем и в Китай. В Советском Союзе он бывал не часто, предпочитая проводить отпуск в соседней Японии. Со своей будущей женой Еленой он познакомился еще во время службы в Латвии. Она была родом из старинного курляндского города Кулдига.
Ее сестра Беатриса - мать известного иллюзиониста Эмиля Теодоровича Кио ( Гиршфельда) и приютила в небольшой квартире в городе Молотове дальних родственников из Киева. Приведу еще один пусть и юмористический штрих, подчеркивающий полное отсутствие информации о зверствах гитлеровцев на оккупированных территориях и, как следствие этого - неадекватная оценка угрозы, нависшей над страной. Выросшая в интернациональной и стильной столице буржуазной Латвии, тетя Беатриса где-то в начале 1942 года жаловалась своей сестре, чудом избежавшей ужасов Бабьего Яра :
“Как мы могли эвакуироваться в этот город? Здесь даже негде сделать нормальный маникюр!”
А под Киевом положение Юго- Западного фронта в штабе которого служил Израиль Несис, стала катастрофическим. Войска вели тяжелые оборонительные бои в Правобережной Украине, но вражеское танковое кольцо вокруг них быстро сжималось. Командующий фронтом генерал- полковник М.П. Кирпонос, поддержанный Василевским, Шапошниковым и Буденным, настаивал на немедленном отводе войск из Киева, и просил разрешение от Ставки на отступление из оперативного мешка, но получил отказ. 7 сентября танковая группа под командованием Г.Гудериана вышла к Конотопу с целью полного окружения сил Юго-Западного фронта. Стало ясно, что Киев надо сдавать. Но Сталин был непреклонен, а попытка маршала Буденного настаивать на единственно разумном решении, только привела к его отстранению от должности командующего Южным направлением. Лишь 16 сентября маршал С.К. Тимошенко, отдал устный приказ через начальника оперативного управления штаба И.Х. Баграмяна об отводе войск. Но время было упущено. Фронт потерял управление, был расчленен на отдельные небольшие группы. Практически все командование , включая и генерала Кирпоноса погибло в рукопашном бою. Лишь небольшой горстке офицеров штаба во главе с будущим маршалом Баграмяном с боем удалось вырваться из окружения. Среди них был и Несис. Впереди было участие в Сталинградской битве, где два офицера Несиса - мой отец Ефим и Израиль могли встретиться, но такие чудесные совпадения бывают только в кино. Войну подполковник Несис закончил на Эльбе в городе Плау, где произошла другая знаменательная встреча -двух танковых подразделений – американского и советского. Командиры обеих боевых частей сразу нашли общий язык не только в переносном , но и в прямом смысле. Таким эсперанто для них стал язык идиш, который они оба знали с детства. На память в семье остался кожаный футляр от подаренного фотоаппарата с надписью:
“Подполковнику Несису от американского офицера-танкиста Левинсона.1945год.”
Возвращение в Киев было не веселым. Город лежал в руинах. Дом , в котором семья жила до войны был взорван. Вскоре боевой офицер был переведен в Белоруссию. Сначала в Брест, а затем в Слуцк. Здесь, в конце 1952 его и настигло „дело врачей”. Оно коснулось не только медицинских работников, Начались массовые увольнения из армии офицеров – евреев. Подполковнику Несису, немыслившего свою жизнь вне армейской службы, до военной пенсии оставалось всего пол – года. Однако, и над ним,- боевым, заслуженным офицером нависла реальная угроза досрочной отставки. Пришлось отправиться за поддержкой в Минск к командающему войсками Белорусского военного округа - маршалу Тимошенко, под чьим началом он служил еще в конце 20-х годов. Семен Константинович не забыл старого боевого товарища и “спрятал” его в маленьком местечке Радашковичи в Западной Белоруссии..
Кстати, видимо, от этого названия и произошла редкая фамилия моего сверстника и партнера по шахматным баталиям в соревнованиях студенческого общества “Буревестник” международного мастера Исаака Радашковича. Мы были с ним соседями во время сеанса одновременной игры, который давал Михаил Таль сильнейшим юным шахматистам города в дубовом кабинете Ленинградского Дворца пионеров. Через несколько дней в газете “Ленинские искры” появилась заметка о встрече с молодым экс-чемпионом мира. Помню заключительную фразу из нее : “единственное поражение гроссмейстеру нанес ученик 9-го класса Изя Радашкович, ничейного результата добились ученик 8-го класса Гена Несис и ученица 7-го класса Лена Бажина.” Головокружительная карьера многосторонне талантливого и целеустремленного Исаака Радашковича, который после эмиграции в Израиль сумел занять важный пост в системе ПВО Ирана во времена правления шаха Мохаммеда Реза Пехлеви, могла бы лечь в основу сценария приключенческого фильма.
Младший сын Натан получил аттестат зрелости уже в Радашковичах , но поначалу и ему не помогла серебряная медаль. При попытке в 1955 году поступления в Военно-медицинскую академию в Ленинграде он не прошел медицинской комиссии. Характерно, что после окончания Первого медицинского института с красным дипломом, никаких изъянов в здоровье у него найдено не было. Последовал немедленный призыв в Советскую армию, которой он честно и с достоинством отдал большую и лучшую часть своей жизни.
В 1961 году выпускник ленинградского вуза был направлен врачом в военно-строительный отряд в Архангельскую область. Там его пациенты рубили лес, и было не до шахмат, а вот уже в гарнизонном лазарете, куда он был переведен через год хирургом, партнеры по любимой игре нашлись.
В 1967 году Натан все же поступил в Военно-медицинскую академию. После завершения обучения на хирургическом отделении факультета руководящего состава, он был направлен в самую отдаленную точку Забайкалья на границу с Китаем в город Борзя, известный событиями на легендарной КВЖД. В те времена бытовала популярная среди красноармейцов шутка:
“ Пекину вшивому грозя,
Стоит надменная Борзя. “
А уже после войны, среди не угодивших начальству старших офицеров, существовала такая успокоительная присказка :
“ Меньше взвода – не дадут,
Дальше Борзи – не пошлют! “
У начальника хирургического отделения госпиталя оставалось немного свободного времени, но все же он умудрялся делить его между двумя своими главными увлечениями – рыбной ловлей и шахматами. Пребывание в Борзе имело одно важное преимущество.
Служба там, ввиду невыносимых условий жизни, не могла продолжаться более пяти лет. И вот, после стольких мытарств Натан в 1974 году получает направление в Прибалтийский военный округ в калининградский госпиталь, лучшее, по тем временам, медицинское учреждение Советской Армии.
Огромное, надраенное до блеска помещение на тысячу коек , принадлежавшее до войны Кенигсбергскому военному госпиталю было подчинено блестящему организатору медицины полковнику И. И.Берковичу, ныне проживающему на берегу Средиземного моря в городе Ашдоде. Иосиф Ильич был постоянным партнером Несиса по шахматам во время службы в Калининграде.
Демобилизовался самый старый по сроку службе полковник только в декабре1990 года, а уже через две недели 7января отправился врачом рыболовецкой плавбазы в Англию. Три года он ходил по Атлантике. Наконец, сбылось его старое желание побывать за границей. Во время этих походов он вновь сумел объединить два своих хобби – рыбную ловлю и шахматы. На кораблях было немало любителей, с которыми можно было сразиться во время дальних походов. Натана Израилевича и сейчас можно встретить ранним утром на набережной у Летнего сада, увлеченно занятого ловлей окуньков и лещей. А на торжественном открытии VII-го международного турнира “Юные звезды мира” в 2009 году в Киришах он добился почетной ничьи в сеансе одновременной игры против чемпиона Санкт – Петербурга гроссмейстера Валерия Попова и радовался этому как ребенок.

Геннадий Несис,
старший тренер ФИДЕ, заслуженный мастер спорта России.


Сообщение отредактировал gesl - Воскресенье, 04.12.2011, 15:03
 
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск: