|
Магнус КАРЛСЕН: «Я НЕМНОГО НЕ ВПИСЫВАЮСЬ В ОБЫЧНЫЕ СХЕМЫ...»
|
|
| gesl | Дата: Пятница, 23.12.2011, 23:21 | Сообщение # 1 |
|
Генерал-лейтенант
Группа: Модераторы
Сообщений: 320
Статус: Оффлайн
| Магнус КАРЛСЕН:
«Я НЕМНОГО НЕ ВПИСЫВАЮСЬ В ОБЫЧНЫЕ СХЕМЫ...»
Я давно не видел Карлсена “живьем”. Сказал бы даже, очень давно - лет пять, не меньше. С тех пор как брал у него интервью в Дортмунде, а затем еще и в Хантах - после первых его больших взрослых успехов. Он тогда был еще сущим мальчишкой - нескладным и стеснительным, медленно подбирающим ответы и поглядывающим на отца. Но уже тогда было заметно, что он ощущал свою силу, понимал: стоит ему немного прибавить, - а запас у него был о-го-го, - и он выйдет на первые роли...
Пожалуй, в отношении Карлсена время даже чуть ускорило свой бег. Не прошло и нескольких лет, как он, не явив шахматному миру чего-то принципиально нового и не став, как в свое время Карпов или Каспаров, законодателем мод, тем не менее, обошел всю мировую элиту... Но самым интересным было другое - все отмечали его могучую практическую силу, но никто не мог определить, из чего она состоит?
При всем желании, под игру норвежца не так-то просто подвести фундамент или разложить на составляющие. Ведь его не объявишь ярким тактиком или, допустим, глубоким стратегом - он и то, и другое, и третье! Так посмотришь с десяток партий Магнуса “без подписи” - не обязательно установишь, что это играл он. Ну, а Корчной, не в силах разобраться в феномене норвежца, - и вовсе объявил его гипнотизером! Ну, не может быть, чтобы в партиях именно с ним люди ошибались так часто...
Мне было интересно, как изменился “Магнус, который живет на крыше”, как ему дается мировое господство, каковы планы человека, который публично отказался от участия в Кубке мира и цикле первенства мира, посчитав, что условия в нем его, как профессионала, не устраивают. Сильное решение человека, сознающего свою силу, верящего, что при желании он выиграет все, что ему суждено выиграть в жизни!
Карлсен изменился... Вытянулся, окреп, оставшись, впрочем, такой же “вещью в себе”. Стал гораздо меньше улыбаться и говорить на публике. Когда же показывал свои партии зрителям, пользовался буквально двумя-тремя однотипными фразами. И вообще, мне показалось, что как только он входил в “поле притяжения” шахмат - вокруг него как будто смыкался какой-то невидимый панцирь, который и позволял ему, практически в одиночку, справляться со всеми Большими перегрузками.
Мне невольно вспомнился "образ Фишера" - тот тоже всегда ощущал себя “одним против целого мира”. А поэтому во время шахматных соревнований становился угрюмым и раздражительным, стоило же ему сбросить с себя напряжение, представал совсем другим - общительным и веселым человеком. Карлсен ведь тоже: во время и после турнира - это два разных человека. Я это ощутил за какие-то 15 минут, что мы шли с ним и его отцом после закрытия Мемориала Таля - от Дома Пашкова до Ritz.
Вы не поверите, но у него даже походка меняется, разглаживается лоб и к нему возвращается его детскость и улыбчивость. И откровенность. Признаться, я перед этим интервью боялся, что ничего толкового не выйдет - Магнус даст стандартные и короткие ответы, не будет включаться в разговор... Мы проговорили без малого час! Причем Карлсен поразил меня неожиданной откровенностью и точностью формулировок. Он развалился на диванчике так, чтобы было удобно “дирижировать” руками, когда он искал нужное слово. И много улыбался, - никак не выказывая ни усталости, ни нетерпения.
Я был поражен и, прощаясь, даже высказал Хенрику Карлсену свой респект. Ну, а когда стал слушать запись, поразился еще больше. Сколько же всего скрыто под этой мнимой норвежской неприступностью сильнейшего шахматиста мира...
ЧЕМ СЛОЖНЕЕ, ТЕМ ИНТЕРЕСНЕЕ
- Для начала, раз уж мы говорим сразу по завершении Мемориала Таля, что мог бы сказать о своей игре и своем результате в этом турнире?
- Ну, разумеется, я доволен результатом - первое место всегда первое место. В определенной степени доволен и своей игрой, особенно тем, что я показывал в первой половине турнира... Да, я допускал ошибки, ошибались и мои соперники, но партии были достаточно интересными, чтобы потом вспомнить о них с удовольствием.
Что касается второй половины, то тут мне нечего сказать. О половине партий я просто хотел бы забыть. Начиная с партии со Свидлером, где пришлось в ужасе искать пути к ничьей. Не за что мне похвалить себя в партии с Непомнящим. Только партия с Накамурой может смыть позор от невнятной игры на финише.
- А что можешь в целом сказать о турнире? Понравилась борьба - именно таким должен быть рекордный (с точки зрения рейтинга) турнир?
- Я не думал, каким он должен быть. Люди боролись в каждом туре, было очень много интересных партий. Ну а то, что много ничьих? Так просто собрались игроки, которые достигли большого мастерства в умении защищать трудные позиции. Так, в большей части партий одна из сторон имела серьезные шансы на победу, а в результате вничью закончилось более 3/4 всех партий. Ничего страшного.
- Тебе нравится сражаться с игроками топ-уровня или ты предпочитаешь играть в турнирах со смешанным составом как в Вейк-ан-Зее или в Лондоне?
- Для меня Мемориал Таля был самым интересным турниром в этом году! Здесь у меня нет никаких сомнений. Здесь не было ни одной “проходной” партии.
- Приятно чувствовать напряжение, играть на пределе возможностей?
- Да, чем сложнее, тем интересней! Всякий раз - испытание...
- А можешь ли сформулировать, что для тебя сейчас шахматы? Что они значат в твоей жизни и насколько существенной частью ее являются?
- Я - профессиональный шахматист, а раз так, то должен делать все зависящее от себя, чтобы реализовать свой потенциал. Мне нравится выигрывать, стремлюсь к максимальным результатам... При этом мне по-прежнему удается получать много удовольствия от игры! Могу сказать, что во время игры я перестаю думать о результате партии, настолько меня захватывает то, что творится на доске...
Применительно к этому турниру, могу вспомнить две партии - против Гельфанда и Крамника. Я просто кайфовал, когда у нас получились настолько нестандартные позиции! Если бы у меня каждая партия получалась такой интересной, как эти, то я был бы просто счастлив. Но шахматы, увы, состоят не только из творчества.
- А изменилось бы твое отношение к этим партиям, если бы они закончились не так благоприятно для тебя с точки зрения результата?
- Результат, конечно, всегда важен, но я говорю об удовольствии от игры.
- Ты говоришь просто об абстрактном удовольствии от игры или о способности повернуть ход игры в нужное для тебя русло?
- Прежде всего, мне нравится решать нестандартные задачи за доской. Может, я и дебютом поэтому не очень люблю заниматься - все начинается с одной позиции.
- Надо полагать, тебе особенно нравится играть с “творческими” игроками вроде Ароняна или Иванчука. Или это, по большому счету, все равно?
- Творческая манера соперников, конечно, важна, но я не делю соперников на типы. Интересная позиция может возникнуть в партии против любого.
- Неужели не “подстраиваешься” под соперников, не стараешься выбрать разную линию поведения против игроков разных типов?
- Практически нет. То есть, конечно, я смотрю их партии, вижу, в каких позициях они чувствуют себя уверенней, в каких “плавают”, но это не становится решающим фактором при выборе варианта на партию. Только в очень редких случаях.
- Не хочешь ли ты сказать, что тебе все равно, в какой манере играть?
- Практически да. Главное - чтобы было интересно!
- И, например, когда в этом турнире дал Крамнику возможность давить по всему фронту - то, что он больше всего любит, - не пытался поймать его в ловушку, когда от общих рассуждений надо переходить к конкретным действиям?
- Честное слово, не задумывался так глубоко. Играя черными с Крамником, надо понимать, что уравнять по дебюту будет не так просто, а потому не все ли равно, в какой вариант против него выходить. Гораздо важнее настроить себя на борьбу.
- С этим у тебя случаются проблемы?
- Они у всех случаются. Бывает, плохо себя чувствуешь или просто не хочется...
- Как поступаешь в такие моменты?
- Иду и играю партию. Как я уже говорил, шахматы - моя профессия. Я должен делать то, что должен. И должен это делать хорошо, не терять концентрации.
УМЕТЬ РАДОВАТЬСЯ
- А можешь представить себя человеком, который посвятит этому... всю жизнь, как Иванчук, Ананд или Крамник? Или ты уже отвел себе какие-то рамки?
- Я не знаю. Не готов с определенностью сказать “да” или “нет”. Сейчас шахматы мне очень нравятся, и я буду играть в них, пока буду чувствовать мотивацию. А как пойдет потом, когда она будет слабеть - если она будет слабеть, - еще не знаю.
Это - основная проблема для многих сильных игроков, которые приближаются к 40. С одной стороны, они понимают, что в состоянии играть достаточно хорошо, а с другой - им все труднее заставлять себя работать с прежней отдачей. И играть.
Очень тонкий момент. Я пока не уверен насчет себя... Подождем пару лет.
- Какой твой главный мотиватор в данный момент?
- Ну, тут все просто - просто играть в шахматы. Показать все, на что способен. Я не ставлю перед собой каких-то особенных целей в шахматах. Время от времени я думаю на эти темы... Нет, правда, я не могу придумать чего-то такого! Можно было бы сказать, что хочу выиграть каждую партию - но об этом просто не думаю.
Не согласен с теми, кто считает, что отсутствие глобальной цели - это плохо... Я играю, получаю удовольствие, хочу достигнуть максимума. Разве недостаточно?
- Ты в 21 год уверенно возглавляешь список ведущих шахматистов мира, но при этом говоришь, что у тебя нет никаких целей. В самом деле - никаких?
- Нет! Конечно, я думаю, что когда-нибудь, возможно, стану чемпионом мира по шахматам, но если этого не произойдет, то не стану из-за этого переживать...
- Это отдает фатализмом!
- Возможно... Но для меня это самый простой путь сохранять свое сегодняшнее состояние, свое отношение к шахматам, которое мне очень нравится.
- Как тут не вспомнить Каспарова, которого лет с 13 готовили к тому, что когда-нибудь он обязательно станет чемпионом мира, заразили его этой идеей!
- Что могу сказать… у каждого свой путь. Мне мысли о звании чемпиона мира не мешают жить. Стану когда-нибудь чемпионом - хорошо, не стану - так тому и быть. Я не хочу, чтобы какие-то навязчивые идеи ломали мою жизнь.
- Ты несколько раз говорил о том, что тебе нравится играть в шахматы. А мог бы сравнить сегодняшнее восприятие с тем, когда только научился играть?
- Наверное, в ту пору я любил шахматы чуть больше, чем сейчас. Но я стараюсь сохранять в себе свежесть восприятия и никогда не занимаюсь ими через силу.
В первый момент сильно очарование от игры, ты узнаешь много всего нового. Но я могу сказать, что сейчас мне его заменяет азарт борьбы, удовлетворение от того, что я выигрываю турниры, постоянно совершенствуюсь, становлюсь сильнее...
- А считаешь ли это чувство в принципе важным для игрока элиты?
- Конечно! Если ты делаешь что-то без удовольствия, то вряд ли сможешь достичь максимального результата... Я считаю, важно сохранять это чувство в себе, уметь радоваться и получать удовольствие от того, что делаешь. А как еще!
- Как давно ты сделал для себя выбор - стать шахматным профи?
- На самом деле не так давно. Несколько лет назад. Я тогда заканчивал учебу в школе и понял, что меня по большому счету ничего не интересует кроме шахмат... И в тот момент решил, что в ближайшее время они будут моей профессией.
- То есть это не был априорный выбор?
- Нет.
- Несмотря на твои результаты, рейтинг, что отдал им столько лет...
- Я не стал бы говорить, мол, все, что было до этого - несерьезно. Но я на самом деле не смотрел так далеко вперед. Мне было интересно заниматься этим, но я не делил: вот тут шахматы, тут - все остальное.
- Для многих родителей в России ранние спортивные успехи детей - это весомый повод задуматься о профессиональной карьере. У вас не так?
- А у нас многие играют в шахматы просто для общего развития. Считается, что они полезны. У меня много друзей, которые играют в шахматы просто так. И я ведь тоже начал играть в шахматы совершенно случайно. И не был вундеркиндом.
- То есть, если бы сразу по окончании школы сказал отцу, что хочешь закончить с шахматами, он тебе не стал бы возражать?
- Об этом лучше спросить у него. Но, думаю, заставлять меня он точно не стал бы... Но у меня и не было мыслей “завязывать” - мне нравилось то, что я делал.
- Твоя жизнь, будущее сейчас зависит от шахмат?
- Смотря что под этим понимать. Думаю, нет.
- Сколько времени ты уделяешь им?
- Мне трудно посчитать. Когда на турнире, то шахматы занимают все мое время. В этот момент я на сто процентов сконцентрирован на игре. Так, у меня выключен телевизор, телефон, меня ни для кого нет... Когда я дома? Если у меня нет сбора и не предстоит ехать на какой-то турнир, я вообще не занимаюсь шахматами.
- Вообще не занимаешься?
- Абсолютно!
- И никак не поддерживаешь свою “спортивную форму”?
- Ну если мне захочется, я могу посмотреть что-то, что меня заинтересовало. Или скачать свежие партии... Не знаю, ничего конкретного. Трудно говорить о каких-то целенаправленных занятиях. Это может показаться странным, но я получаю много пользы от простого просмотра партий. Я не анализирую, не включаю модули, лишь прокручиваю их одну за одной, смотрю на новые идеи, кто как играет...
- И это говорит лидер мирового рейтинга!
- Ну, у каждого свой подход. Никто не знает, как проводит свободное время кто-то другой - Ананд, Крамник, Аронян...
- Свободное время - да, но как они занимаются, мы более-менее знаем.
- У меня тоже бывают сборы. Но редко. И у меня есть привычка к дистанционной работе, чем я занимался, еще когда был маленьким и у меня не было тренера.
- Норвежская специфика?
- Отчасти. Наверное, я немного не вписываюсь в обычные схемы.
ОДИН И БЕЗ МАШИНЫ
- Как считаешь, у тебя есть специфический шахматный талант?
- Я не знаю. У каждого есть масса разных талантов. Наверное, что-то такое есть и у меня, но не могу быть на 100% уверенным. А вы сами-то знаете, что это?
Я могу судить только по тому, что обо мне говорили другие. Когда мне было лет 12-13, многие говорили, что у меня большой шахматный талант, что из меня может получиться великий шахматист. В тот момент мне было в принципе все равно, стану я сильным шахматистом или нет - я просто играл и был счастлив от этого...
На самом деле, очень трудно определить, кто одарен больше, кто - меньше. И из кого получится по-настоящему большой шахматист, а кто так и останется никем.
- Но я до сих пор помню сценку с Александром Никитиным, тренером Каспарова, который на одном из первых “Аэрофлотов” стоял рядом с твоим столиком и был свидетелем того, как ты в 20 ходов разгромил Долматова. Он потом ходил по залу с бланком той партии и с придыханием сообщал всем: “Это партия гения”...
- Да, помню, мне было тогда 13 лет (хохочет). Хочу поблагодарить Никитина, он тогда сделал мне хорошую рекламу. Он авторитетный человек, и я слышал об этом, даже вернувшись домой. Да-да, и он тоже предсказал мне великое будущее.
- И тебя правда не смущали, не сбивали все эти разговоры о гениальности?
- Еще раз хочу сказать: я никогда не считал себя шахматным гением, а на чужих оценках я никогда не концентрировался. И спокойно отношусь к ним сейчас... Мне многие говорят, что я слишком трезвый человек. И я уже тогда думал, в чем толк в этих излишних восторгах - надо просто делать то, что хорошо получается.
- Как думаешь, насколько медленнее шло бы твое шахматное развитие, если у тебя под рукой не было компьютера?
- Не знаю. Никогда не думал об этом. Мне кажется (задумывается), что лично на меня, на мою игру компьютер не оказал какого-то принципиального влияния.
- Не верится... Ты как раз и отличаешься тем, что готов “с листа” играть любую позицию, готов защищать позиции, где нужны “некрасивые” машинные ходы...
- Но это так. Могу сказать, что первые годы я вообще не пользовался помощью машины, даже в качестве базы данных! Я тогда просто ставил перед собой доску, брал книжки, по которым я тогда занимался и смотрел все на ней. А в первый раз компьютер понадобился мне для шахмат, когда я начал играть по интернету.
Честное слово, когда мне было лет 11-12, я даже не знал, что такое ChessBase. Понимаю, что из моих уст это звучит довольно неправдоподобно - и большинство считает меня продуктом эпохи “компьютерных шахмат”, - но это на самом деле так! Скажу больше, моей компьютерной “неграмотности” в шахматах удивлялись даже мои первые тренеры. Мне было негде показать им базы данных, свои анализы...
- У тебя остались какие-то детские тетрадки с анализами, которые могли бы это “документально подтвердить”? Сохранились ли “живые свидетели”?
- Конечно, люди никуда не делись - можно спросить хоть у моего отца. А насчет каких-то записей я не уверен. Я не вел каких-то специальных записей.
- То есть, твое шахматное понимание, чувство позиции - это все человеческое?
- Думаю, да. И мое фундаментальное представление о шахматах закладывалось без участия машины. Таков был мой взгляд на шахматы, представление о борьбе.
- Как считаешь, а тебе помогает то, что ты приобрел привычку анализировать за доской, а не за компьютером? Некоторые, например, Крамник или Ананд, частенько говорят во время анализа: “Надо посмотреть, что здесь скажет машина...”
- Не думал над этим... У меня хорошая память, и обычно я помню, что смотрел за доской. Да, мне иногда интересно посмотреть, что машина думает о позиции, но это никогда не мешает мне, я не тороплюсь тут же поставить все на компьютер.
- Ты доверяешь компьютерным оценкам?
- Все зависит от позиции. Есть положения, где от компьютера нет толка.
- А мог бы всецело положиться на компьютерную оценку?
- Когда мало времени, иногда приходится доверять его выводам. Но я стараюсь посмотреть все сам, доверять машине на 100% нельзя.
ШАХМАТНЫЙ БАГАЖ
- Мы “выяснили”, что ты - не дитя компьютерного века, но тогда, прости, вопрос: откуда ты вообще взялся в Норвегии, где не было никаких шахматных традиций?
- Мне постоянно задают этот вопрос, но у меня нет ответа на него... Да, у нас в Норвегии никогда не было сильных шахматистов, не было преемственности, как у вас. Как следствие, не было какой-то программы подготовки шахматистов.
- Просто случай?
- Да, пожалуй.
- Помнишь своего первого тренера?
- Да. Он посмотрел несколько моих партий, мы пообщались с ним... И он дал мне парочку книг: Шерешевского об окончаниях и несколько учебников Дворецкого. На первых порах это был весь мой шахматный багаж!
- То есть назвать кого-то, кто “поставил” бы тебе игру, не сумеешь?
- Это случилось много позже. Но я очень внимательно проштудировал все, что он мне дал. Впитывал в себя “советскую шахматную школу”.
- Почувствовал, что твоя игра изменилась после изучения этих книг?
- Да. Я стал лучше ориентироваться на доске, лучше оценивать.
- Что насчет классических шахматных трудов вроде Нимцовича, Капабланки или Ласкера? Халифман как-то, рассуждая о турнире в Вейк-ан-Зее, сказал, что играют 13 шахматистов со “школой” и один, у которого ее нет...
- До “классиков” я действительно так и не дошел.
- Жалеешь об этом?
- Мне трудно судить. Может, когда-нибудь...
- Судя по тому, что тебе достались книги специалистов по эндшпилю, ты должен был полюбить эту стадию игры, хотя обычно детям нравится атаковать!
- Не могу сказать, что тактика мне нравится больше стратегии или наоборот. В разные периоды бывало по-разному...
В детстве мне больше нравилась стратегия - все эти длинные планы и пешечные цепи, маневрирование... Потом, когда начал регулярно играть в турнирах, в моей игре появилось много мелкой тактики. Ну, а когда в 2006-2007 годах я оказался в супертурнирах, - мне пришлось основательно пересмотреть свой взгляд на шахматы. (Улыбается.) Мне потребовалось сделать игру более острой, тактической. А потом пробовать улучшить оценку позиций.
- То есть ты не можешь назвать себя тактиком или стратегом?
- Я бы назвал себя оптимистом! На самом деле, у меня нет ярких предпочтений в шахматах. Делаю то, что требуют от меня обстоятельства - атакую, защищаюсь или иду в эндшпиль. Иметь предпочтения значит иметь слабости.
- Мог бы сравнить свои ощущения после победы в тонком эндшпиле или какой-то ураганной атакой? Неужели они будут у тебя совершенно одинаковыми?!
- Я правда не знаю, что мне нравится в шахматах больше! Среди прочих партию могут выделить чувства, которые испытываешь после ее окончания. Когда понимаешь, что создал что-то по-настоящему стоящее... Но такое случается очень-очень редко. Во всяком случае, со мной за всю жизнь - лишь несколько раз.
- Ну, а если ты всего лишь зритель, какая партия тебе больше понравится?
- Не знаю. Мне интересна борьба как таковая.
- А любимый шахматист у тебя есть?
- Нет. Правда! Это очень полезно - изучать партии великих игроков. Причем не только чемпионов мира, но и тех, кто близко подходил к этому титулу.
- Неужели нет хотя бы группы игроков, чья игра нравилась бы тебе?
- Их много, но какого-то одного любимого - нет. Я пересмотрел много тысяч их партий, и у каждого есть что почерпнуть - наверно, из-за этого мне и не хочется выделять кого-то одного. Может, позже?
- Испытывал ли влияние того или иного шахматиста на твою игру?
- Постоянно. Нет - не напрямую, не так, что мне хотелось бы на кого-то быть похожим. Просто я видел, что разные игроки умеют хорошо делать разные вещи.
- Думаешь о том, что какие-то мальчишки уже учатся на твоих партиях?
- Никогда это не приходило в голову. Возможно.
ДАЙТЕ БОЛЬШУЮ НАГРУЗКУ
- Виктор Корчной недавно поставил тебя в один ряд с Фишером и Талем...
- Ага, он назвал меня “гипнотизером”!
- Тебе было лестно оказаться в одном ряду с чемпионами мира?
- Я бы предпочел оказаться рядом по другому поводу.
- Как отнесся к его предположению, что ты влияешь на соперников?
- Не думаю, что в моих победах так много потустороннего. Мне не обязательно применять гипноз, чтобы выигрывать на шахматной доске!
- Но, согласись, немудрено было предположить что-то в этом роде, учитывая, с какой частотой ошибаются твои соперники?
- Дайте соперникам большую нагрузку во время игры - и они будут ошибаться... Я не в состоянии оценить, насколько чаще они ошибаются, играя со мной.
- Намного чаще!
- Не знаю, я борюсь в каждой партии до конца, полностью выкладываюсь. Мне не хочется чувствовать после партии, что сделал меньше, чем мог... Наверное, на моих соперников действует этот настрой. Ошибки - это следствие напряжения!
- Ты стремишься создать напряжение на доске в каждой своей партии?
- Я стараюсь! Не могу сказать, что это удается прямо в каждой партии. Взять, к примеру, партию против Ананда из этого турнира: мне просто не удалось создать в ней никакого напряжения. Но во всех остальных я старался изо всех сил...
- Не кажется ли тебе, что шахматы превратились из искусства в борьбу?
- А раньше было как-то иначе? Взять любое серьезное противостояние - игроки отбрасывали в сторону абстрактные соображения, боролись очень жестко.
- А еще они превратились в соревнование дебютных баз! Так, Грищук недавно сказал, что сейчас шахматы - это на 80% работа над дебютом...
- Примерно так оно и есть.
- Но... при взгляде на твои партии складывается противоположное ощущение! Взять тот же Мемориал Таля, где в четырех первых турах по дебюту ты стоял на 0 из 4, а должен был набрать 3,5 из 4. Ты постоянно переигрываешь своих оппонентов...
- Наверное, потому что миттельшпиль и эндшпиль нравятся мне намного больше дебюта. Мне нравится, когда партия превращается в соревнование мыслей, а не в битву домашних анализов. Но такое, к сожалению, случается нечасто.
- Тебя это расстраивает?
- В некоторой степени, но что я могу поделать!
- Больше заниматься дебютом, как и остальные...
- Я и так занимаюсь этим больше, чем хочу.
- Но при этом, как понимаю, в общем и целом уступаешь им?
- Да. Это ни для кого не секрет, что я уступаю в качестве дебютной подготовки и Ананду, и Крамнику, и многим другим. У них куда больше опыта, наработок... Они в этом большие специалисты! Но я стараюсь правильно располагать свои фигуры на доске, чтобы этот перевес был не таким большим, чтобы не проиграть сразу.
- Никогда не было идеи создать свою команду, как есть у того же Крамника или Ананда, чтобы люди готовили для тебя дебют, а ты садился за доску...
- У меня никогда не было команды, которая, скажем, ставила бы мне дебют.
- Но ты не отказался бы иметь ее?
- Время от времени я размышляю над этим, но... я давно привык доверять своим решениям - и за доской, и вне ее. Стоит ли резко менять свои привычки?
- Что должно произойти, чтобы ты изменил свое решение?
- Не знаю, быть может, если мне доведется играть матч на первенство мира, то я буду просто вынужден собрать бригаду. И, думаю, это будет не так плохо...
- Есть ли шахматисты, с которыми тебе нравится анализировать?
- Я еще никогда не сотрудничал с активно выступающими шахматистами, с теми, с кем приходится конкурировать в турнирах. Мы много времени провели с Петером-Хайне Нильсеном, когда я был младше, он многое дал мне как практику. Кто знает, может быть, мне понравится. Но назвать конкретные имена мне сейчас трудно.
ЗА ВЫСШИЙ ТИТУЛ
- Меня интересует одна идея, быть может, она покажется тебе странной. Но - ты стал бы продолжать играть в шахматы, если бы у тебя было другое занятие, которое в перспективе приносило бы существенно больше денег, чем шахматы?
- Это звучит слишком гипотетически! А почему такой неожиданный вопрос?
- Ну, после того как ты отказался от участия в соревнованиях ФИДЕ - сначала в турнирах Гран-при и Кубке мира, а потом - в розыгрыше первенства мира, Хенрик заявил, что вас вполне устроит участие в коммерческих соревнованиях.
- А что тут необычного? Шахматы - мой основной заработок. Не могу сказать, что деньги очень много значат для меня. Прежде всего потому, что когда только начал играть в шахматы, не было ничего кроме удовольствия и интереса к самой игре.
Я никогда принципиально не задумывался над этим вопросом. Кто знает, может, окажется, что в какой-то другой области я смогу сделать гораздо больше денег. Но я этого не знаю, потому что еще не пробовал себя в других областях... Вот надоест играть в шахматы, почувствую, что достиг своего потолка - тогда посмотрим.
Это здорово - ощущать свободу выбора, быть хозяином своей судьбы. Решать, в какой момент чем заниматься. У меня сейчас как раз такая ситуация, но никуда из шахмат я пока уходить не собираюсь. У меня много нереализованных амбиций.
- Да, все верно. Но напомню Корчного, который, проиграв в 1981 году в Мерано матч Карпову, сказал, что больше не хочет играть матч на первенство мира, а потому начинает считать себя с этого момента шахматным любителем.
- И?
- А ты сам, без видимой причины, отказался от борьбы за звание чемпиона!
- Я бы не стал говорить про отсутствие причин...
- Но лично я так и не понял реальных причин, почему это произошло?
- В своей основе, я не был мотивирован сражаться за такой титул... Меня очень многое не устраивало в том, что предложила ФИДЕ, включая сам формат матчей претендентов. Я не хочу распространяться на эту тему. В свое время об этом было сказано немало, содержание же матчей в Казани только подтвердило мою точку зрения. Они вряд ли понравились как зрителям, так и самим участникам.
- Каким, на твой взгляд, должен быть турнир претендентов?
- Думаю, двухкруговой турнир, в котором сошлись бы все претенденты на титул, был бы лучшей альтернативой скоротечным матчам. Он стал бы событием. В нем все имели бы примерно равные шансы, ничто не зависело бы от блицпартий...
- То есть в следующем “цикле” ты вполне можешь принять участие?
- Да, почему нет! Дайте хорошие условия - и я буду играть.
- Никакой политики?
- Абсолютно.
- С турнирами Гран-при ФИДЕ такая же история?
- Там немного другое, но в целом - да. Я никогда не уклоняюсь от соревнований, но не хочу быть “за” или “против” кого-то. Я просто играю в шахматы.
- Уф, отлегло: я-то думал, что ты совершенно отказался от борьбы за титул.
- Я не делал секрета из того, что мое решение связано с неудовлетворительным форматом соревнования. Я не говорил о том, что не хочу быть чемпионом мира.
- Погоди, но ты в самом начале нашего интервью сказал, что у тебя нет какой-то глобальной цели в шахматах!
- Глобальной цели - нет. А титул чемпиона мира - глобальная цель?
- Для кого-то она становится идеей-фикс на протяжении всей жизни!
- Ну, а мне кажется, у каждого человека свое представление о том, что же такое - главная цель в шахматах. Для меня лично она точно не заключалась только в том, чтобы когда-нибудь выиграть титул... Может быть, кому-то это покажется очень странным, но для меня именно так и есть. Ну, не стану я чемпионом - что с того?
- Послушали бы тебя Фишер, Карпов, Каспаров...
- Для прежнего поколения шахматистов звание “чемпион мира” значило гораздо больше, чем сейчас для меня. Но что поделать.
- Ты не обсуждал этот вопрос с Каспаровым, когда еще занимались?
- Нет. Это было мое решение. Он не пытался меня переубедить.
www.chesspro.ru
|
| |
| |
| gesl | Дата: Пятница, 23.12.2011, 23:25 | Сообщение # 2 |
|
Генерал-лейтенант
Группа: Модераторы
Сообщений: 320
Статус: Оффлайн
| ОДИН И БЕЗ МАШИНЫ
Интервью Магнуса Карлсена (Продолжение)
- Как считаешь, у тебя есть специфический шахматный талант?
- Я не знаю. У каждого есть масса разных талантов. Наверное, что-то такое есть и у меня, но не могу быть на 100% уверенным. А вы сами-то знаете, что это?
Я могу судить только по тому, что обо мне говорили другие. Когда мне было лет 12-13, многие говорили, что у меня большой шахматный талант, что из меня может получиться великий шахматист. В тот момент мне было в принципе все равно, стану я сильным шахматистом или нет - я просто играл и был счастлив от этого...
На самом деле, очень трудно определить, кто одарен больше, кто - меньше. И из кого получится по-настоящему большой шахматист, а кто так и останется никем.
- Но я до сих пор помню сценку с Александром Никитиным, тренером Каспарова, который на одном из первых “Аэрофлотов” стоял рядом с твоим столиком и был свидетелем того, как ты в 20 ходов разгромил Долматова. Он потом ходил по залу с бланком той партии и с придыханием сообщал всем: “Это партия гения”...
- Да, помню, мне было тогда 13 лет (хохочет). Хочу поблагодарить Никитина, он тогда сделал мне хорошую рекламу. Он авторитетный человек, и я слышал об этом, даже вернувшись домой. Да-да, и он тоже предсказал мне великое будущее.
- И тебя правда не смущали, не сбивали все эти разговоры о гениальности?
- Еще раз хочу сказать: я никогда не считал себя шахматным гением, а на чужих оценках я никогда не концентрировался. И спокойно отношусь к ним сейчас... Мне многие говорят, что я слишком трезвый человек. И я уже тогда думал, в чем толк в этих излишних восторгах - надо просто делать то, что хорошо получается.
- Как думаешь, насколько медленнее шло бы твое шахматное развитие, если у тебя под рукой не было компьютера?
- Не знаю. Никогда не думал об этом. Мне кажется (задумывается), что лично на меня, на мою игру компьютер не оказал какого-то принципиального влияния.
- Не верится... Ты как раз и отличаешься тем, что готов “с листа” играть любую позицию, готов защищать позиции, где нужны “некрасивые” машинные ходы...
- Но это так. Могу сказать, что первые годы я вообще не пользовался помощью машины, даже в качестве базы данных! Я тогда просто ставил перед собой доску, брал книжки, по которым я тогда занимался и смотрел все на ней. А в первый раз компьютер понадобился мне для шахмат, когда я начал играть по интернету.
Честное слово, когда мне было лет 11-12, я даже не знал, что такое ChessBase. Понимаю, что из моих уст это звучит довольно неправдоподобно - и большинство считает меня продуктом эпохи “компьютерных шахмат”, - но это на самом деле так! Скажу больше, моей компьютерной “неграмотности” в шахматах удивлялись даже мои первые тренеры. Мне было негде показать им базы данных, свои анализы...
- У тебя остались какие-то детские тетрадки с анализами, которые могли бы это “документально подтвердить”? Сохранились ли “живые свидетели”?
- Конечно, люди никуда не делись - можно спросить хоть у моего отца. А насчет каких-то записей я не уверен. Я не вел каких-то специальных записей.
- То есть, твое шахматное понимание, чувство позиции - это все человеческое?
- Думаю, да. И мое фундаментальное представление о шахматах закладывалось без участия машины. Таков был мой взгляд на шахматы, представление о борьбе.
- Как считаешь, а тебе помогает то, что ты приобрел привычку анализировать за доской, а не за компьютером? Некоторые, например, Крамник или Ананд, частенько говорят во время анализа: “Надо посмотреть, что здесь скажет машина...”
- Не думал над этим... У меня хорошая память, и обычно я помню, что смотрел за доской. Да, мне иногда интересно посмотреть, что машина думает о позиции, но это никогда не мешает мне, я не тороплюсь тут же поставить все на компьютер.
- Ты доверяешь компьютерным оценкам?
- Все зависит от позиции. Есть положения, где от компьютера нет толка.
- А мог бы всецело положиться на компьютерную оценку?
- Когда мало времени, иногда приходится доверять его выводам. Но я стараюсь посмотреть все сам, доверять машине на 100% нельзя.
ШАХМАТНЫЙ БАГАЖ
- Мы “выяснили”, что ты - не дитя компьютерного века, но тогда, прости, вопрос: откуда ты вообще взялся в Норвегии, где не было никаких шахматных традиций?
- Мне постоянно задают этот вопрос, но у меня нет ответа на него... Да, у нас в Норвегии никогда не было сильных шахматистов, не было преемственности, как у вас. Как следствие, не было какой-то программы подготовки шахматистов.
- Просто случай?
- Да, пожалуй.
- Помнишь своего первого тренера?
- Да. Он посмотрел несколько моих партий, мы пообщались с ним... И он дал мне парочку книг: Шерешевского об окончаниях и несколько учебников Дворецкого. На первых порах это был весь мой шахматный багаж!
- То есть назвать кого-то, кто “поставил” бы тебе игру, не сумеешь?
- Это случилось много позже. Но я очень внимательно проштудировал все, что он мне дал. Впитывал в себя “советскую шахматную школу”.
- Почувствовал, что твоя игра изменилась после изучения этих книг?
- Да. Я стал лучше ориентироваться на доске, лучше оценивать.
- Что насчет классических шахматных трудов вроде Нимцовича, Капабланки или Ласкера? Халифман как-то, рассуждая о турнире в Вейк-ан-Зее, сказал, что играют 13 шахматистов со “школой” и один, у которого ее нет...
- До “классиков” я действительно так и не дошел.
- Жалеешь об этом?
- Мне трудно судить. Может, когда-нибудь...
- Судя по тому, что тебе достались книги специалистов по эндшпилю, ты должен был полюбить эту стадию игры, хотя обычно детям нравится атаковать!
- Не могу сказать, что тактика мне нравится больше стратегии или наоборот. В разные периоды бывало по-разному...
В детстве мне больше нравилась стратегия - все эти длинные планы и пешечные цепи, маневрирование... Потом, когда начал регулярно играть в турнирах, в моей игре появилось много мелкой тактики. Ну, а когда в 2006-2007 годах я оказался в супертурнирах, - мне пришлось основательно пересмотреть свой взгляд на шахматы. (Улыбается.) Мне потребовалось сделать игру более острой, тактической. А потом пробовать улучшить оценку позиций.
- То есть ты не можешь назвать себя тактиком или стратегом?
- Я бы назвал себя оптимистом! На самом деле, у меня нет ярких предпочтений в шахматах. Делаю то, что требуют от меня обстоятельства - атакую, защищаюсь или иду в эндшпиль. Иметь предпочтения значит иметь слабости.
- Мог бы сравнить свои ощущения после победы в тонком эндшпиле или какой-то ураганной атакой? Неужели они будут у тебя совершенно одинаковыми?!
- Я правда не знаю, что мне нравится в шахматах больше! Среди прочих партию могут выделить чувства, которые испытываешь после ее окончания. Когда понимаешь, что создал что-то по-настоящему стоящее... Но такое случается очень-очень редко. Во всяком случае, со мной за всю жизнь - лишь несколько раз.
- Ну, а если ты всего лишь зритель, какая партия тебе больше понравится?
- Не знаю. Мне интересна борьба как таковая.
- А любимый шахматист у тебя есть?
- Нет. Правда! Это очень полезно - изучать партии великих игроков. Причем не только чемпионов мира, но и тех, кто близко подходил к этому титулу.
- Неужели нет хотя бы группы игроков, чья игра нравилась бы тебе?
- Их много, но какого-то одного любимого - нет. Я пересмотрел много тысяч их партий, и у каждого есть что почерпнуть - наверно, из-за этого мне и не хочется выделять кого-то одного. Может, позже?
- Испытывал ли влияние того или иного шахматиста на твою игру?
- Постоянно. Нет - не напрямую, не так, что мне хотелось бы на кого-то быть похожим. Просто я видел, что разные игроки умеют хорошо делать разные вещи.
- Думаешь о том, что какие-то мальчишки уже учатся на твоих партиях?
- Никогда это не приходило в голову. Возможно.
ДАЙТЕ БОЛЬШУЮ НАГРУЗКУ
- Виктор Корчной недавно поставил тебя в один ряд с Фишером и Талем...
- Ага, он назвал меня “гипнотизером”!
- Тебе было лестно оказаться в одном ряду с чемпионами мира?
- Я бы предпочел оказаться рядом по другому поводу.
- Как отнесся к его предположению, что ты влияешь на соперников?
- Не думаю, что в моих победах так много потустороннего. Мне не обязательно применять гипноз, чтобы выигрывать на шахматной доске!
- Но, согласись, немудрено было предположить что-то в этом роде, учитывая, с какой частотой ошибаются твои соперники?
- Дайте соперникам большую нагрузку во время игры - и они будут ошибаться... Я не в состоянии оценить, насколько чаще они ошибаются, играя со мной.
- Намного чаще!
- Не знаю, я борюсь в каждой партии до конца, полностью выкладываюсь. Мне не хочется чувствовать после партии, что сделал меньше, чем мог... Наверное, на моих соперников действует этот настрой. Ошибки - это следствие напряжения!
- Ты стремишься создать напряжение на доске в каждой своей партии?
- Я стараюсь! Не могу сказать, что это удается прямо в каждой партии. Взять, к примеру, партию против Ананда из этого турнира: мне просто не удалось создать в ней никакого напряжения. Но во всех остальных я старался изо всех сил...
- Не кажется ли тебе, что шахматы превратились из искусства в борьбу?
- А раньше было как-то иначе? Взять любое серьезное противостояние - игроки отбрасывали в сторону абстрактные соображения, боролись очень жестко.
- А еще они превратились в соревнование дебютных баз! Так, Грищук недавно сказал, что сейчас шахматы - это на 80% работа над дебютом...
- Примерно так оно и есть.
- Но... при взгляде на твои партии складывается противоположное ощущение! Взять тот же Мемориал Таля, где в четырех первых турах по дебюту ты стоял на 0 из 4, а должен был набрать 3,5 из 4. Ты постоянно переигрываешь своих оппонентов...
- Наверное, потому что миттельшпиль и эндшпиль нравятся мне намного больше дебюта. Мне нравится, когда партия превращается в соревнование мыслей, а не в битву домашних анализов. Но такое, к сожалению, случается нечасто.
- Тебя это расстраивает?
- В некоторой степени, но что я могу поделать!
- Больше заниматься дебютом, как и остальные...
- Я и так занимаюсь этим больше, чем хочу.
- Но при этом, как понимаю, в общем и целом уступаешь им?
- Да. Это ни для кого не секрет, что я уступаю в качестве дебютной подготовки и Ананду, и Крамнику, и многим другим. У них куда больше опыта, наработок... Они в этом большие специалисты! Но я стараюсь правильно располагать свои фигуры на доске, чтобы этот перевес был не таким большим, чтобы не проиграть сразу.
- Никогда не было идеи создать свою команду, как есть у того же Крамника или Ананда, чтобы люди готовили для тебя дебют, а ты садился за доску...
- У меня никогда не было команды, которая, скажем, ставила бы мне дебют.
- Но ты не отказался бы иметь ее?
- Время от времени я размышляю над этим, но... я давно привык доверять своим решениям - и за доской, и вне ее. Стоит ли резко менять свои привычки?
- Что должно произойти, чтобы ты изменил свое решение?
- Не знаю, быть может, если мне доведется играть матч на первенство мира, то я буду просто вынужден собрать бригаду. И, думаю, это будет не так плохо...
- Есть ли шахматисты, с которыми тебе нравится анализировать?
- Я еще никогда не сотрудничал с активно выступающими шахматистами, с теми, с кем приходится конкурировать в турнирах. Мы много времени провели с Петером-Хайне Нильсеном, когда я был младше, он многое дал мне как практику. Кто знает, может быть, мне понравится. Но назвать конкретные имена мне сейчас трудно.
ЗА ВЫСШИЙ ТИТУЛ
- Меня интересует одна идея, быть может, она покажется тебе странной. Но - ты стал бы продолжать играть в шахматы, если бы у тебя было другое занятие, которое в перспективе приносило бы существенно больше денег, чем шахматы?
- Это звучит слишком гипотетически! А почему такой неожиданный вопрос?
- Ну, после того как ты отказался от участия в соревнованиях ФИДЕ - сначала в турнирах Гран-при и Кубке мира, а потом - в розыгрыше первенства мира, Хенрик заявил, что вас вполне устроит участие в коммерческих соревнованиях.
- А что тут необычного? Шахматы - мой основной заработок. Не могу сказать, что деньги очень много значат для меня. Прежде всего потому, что когда только начал играть в шахматы, не было ничего кроме удовольствия и интереса к самой игре.
Я никогда принципиально не задумывался над этим вопросом. Кто знает, может, окажется, что в какой-то другой области я смогу сделать гораздо больше денег. Но я этого не знаю, потому что еще не пробовал себя в других областях... Вот надоест играть в шахматы, почувствую, что достиг своего потолка - тогда посмотрим.
Это здорово - ощущать свободу выбора, быть хозяином своей судьбы. Решать, в какой момент чем заниматься. У меня сейчас как раз такая ситуация, но никуда из шахмат я пока уходить не собираюсь. У меня много нереализованных амбиций.
- Да, все верно. Но напомню Корчного, который, проиграв в 1981 году в Мерано матч Карпову, сказал, что больше не хочет играть матч на первенство мира, а потому начинает считать себя с этого момента шахматным любителем.
- И?
- А ты сам, без видимой причины, отказался от борьбы за звание чемпиона!
- Я бы не стал говорить про отсутствие причин...
- Но лично я так и не понял реальных причин, почему это произошло?
- В своей основе, я не был мотивирован сражаться за такой титул... Меня очень многое не устраивало в том, что предложила ФИДЕ, включая сам формат матчей претендентов. Я не хочу распространяться на эту тему. В свое время об этом было сказано немало, содержание же матчей в Казани только подтвердило мою точку зрения. Они вряд ли понравились как зрителям, так и самим участникам.
- Каким, на твой взгляд, должен быть турнир претендентов?
- Думаю, двухкруговой турнир, в котором сошлись бы все претенденты на титул, был бы лучшей альтернативой скоротечным матчам. Он стал бы событием. В нем все имели бы примерно равные шансы, ничто не зависело бы от блицпартий...
- То есть в следующем “цикле” ты вполне можешь принять участие?
- Да, почему нет! Дайте хорошие условия - и я буду играть.
- Никакой политики?
- Абсолютно.
- С турнирами Гран-при ФИДЕ такая же история?
- Там немного другое, но в целом - да. Я никогда не уклоняюсь от соревнований, но не хочу быть “за” или “против” кого-то. Я просто играю в шахматы.
- Уф, отлегло: я-то думал, что ты совершенно отказался от борьбы за титул.
- Я не делал секрета из того, что мое решение связано с неудовлетворительным форматом соревнования. Я не говорил о том, что не хочу быть чемпионом мира.
- Погоди, но ты в самом начале нашего интервью сказал, что у тебя нет какой-то глобальной цели в шахматах!
- Глобальной цели - нет. А титул чемпиона мира - глобальная цель?
- Для кого-то она становится идеей-фикс на протяжении всей жизни!
- Ну, а мне кажется, у каждого человека свое представление о том, что же такое - главная цель в шахматах. Для меня лично она точно не заключалась только в том, чтобы когда-нибудь выиграть титул... Может быть, кому-то это покажется очень странным, но для меня именно так и есть. Ну, не стану я чемпионом - что с того?
- Послушали бы тебя Фишер, Карпов, Каспаров...
- Для прежнего поколения шахматистов звание “чемпион мира” значило гораздо больше, чем сейчас для меня. Но что поделать.
- Ты не обсуждал этот вопрос с Каспаровым, когда еще занимались?
- Нет. Это было мое решение. Он не пытался меня переубедить.
“ПРОГУЛКИ С КАСПАРОВЫМ”
- Какие остались впечатления от вашей работы? Это - не запретная тема?!
- Нет-нет, никаких проблем. Мы начали сотрудничать в 2009-м, довольно плотно работали больше года. У нас были как живые встречи, так и постоянные разговоры по скайпу. Мы много анализировали вместе, играли, обменивались мнениями...
- В чем была главная польза для тебя от творческого общения с ним?
- Благодаря ему я стал лучше понимать целый класс позиций. Понятно, что знал он гораздо больше меня... Временами мне было трудно угнаться за его скоростью и глубиной анализа, но чаще всего мы были с ним на одной волне. Что я могу сказать: это был уникальный опыт для меня, Каспаров очень много мне дал как практик.
- Его удивлял твой уровень дебютной подготовки?
- Да, он был поражен, как мало я, оказывается, знаю... Но мы не зацикливались на этом вопросе. Он поделился со мной методами работы над дебютом, за что ему благодарен. Я продвинулся в этом направлении благодаря ему.
- Чем еще с тобой поделился Каспаров?
- Он много рассказывал мне об особенностях борьбы, очень много - об отдельных игроках элиты. У него очень своеобразный взгляд на сильнейших игроков мира.
- Тебя поразила энергия, которую он сохранил в свои 46 лет?
- Да, он - очень “энергетический” человек! Он, вроде бы, просто делится с тобой своим мнением, а на самом деле диктует, как ты должен поступать...
- Насколько сильно отличался ваш взгляд на позиции, которые смотрели?
- Отличие большое... Каспаров – исследователь, и он на каждую позицию смотрит как на теорему, которую должен доказать. А я более прагматичен - ищу, как лучше использовать возможности сторон. Он все старается довести до конечной оценки - “плюс-минус” или “минус-плюс”, ну а я не столь въедливый, для меня главное - найти путь, по которому стоит идти. По некоторым замечаниям я понял, что мой подход у него во многом ассоциировался с тем, как принимал решения Карпов. Его-то он знал как никого другого - не скажу, что подобная оценка была мне неприятна...
- Вы часто сражались с Каспаровым?
- За доской? Да, мы сыграли множество блицпартий! Это была содержательная борьба, временами ему было тяжело - чувствовалось, что у него нет практики.
- По этим партиям мог представить, как был силен Каспаров в молодости?
- Он фантастический игрок. Я не видел, чтобы кто-то так чувствовал динамику в сложных позициях. И это на пятом десятке! Конечно, было бы очень интересно сыграть с тогдашним Каспаровым, но времени, как известно, не вернуть... Я думаю, это был бы шикарный вызов. Говорят, и Карпов был великолепен в молодости.
- Говоришь сейчас это с таким восторгом, что с трудом верится в то, что у тебя никогда не было шахматного кумира...
- Я говорю сейчас об удовольствии шахматного общения с великим игроком. Я же не сказал, что хотел или хочу быть похожим на него. У каждого свой путь.
- Хорошо, а если бы сели играть идеальный Карлсен и идеальный Каспаров...
- Я не знаю, чем бы это закончилось - мы слишком разные игроки. Но, думаю, это было бы интересно. Всегда интересно столкновение игроков разных стилей.
- Что ты думаешь о том, когда кто-то начинает сравнивать тебя и великих?
- На самом деле это происходит постоянно уже на протяжении нескольких лет, и я не обращаю на это никакого внимания. Считаю, все это довольно поверхностно... Потому что у каждого свой взгляд, а ведь сколько людей - столько и мнений.
- Жалеешь ли ты о том, что ваше сотрудничество с Гарри в итоге закончилось?
- Не знаю, все имеет свой срок... Мы расстались с Каспаровым вполне по-дружески, без обид. Считаю, он дал мне много полезных знаний. Я думаю, и ему со мной было интересно. Что было бы дальше, продолжай мы работать, не знаю.
Никто не может сказать, что было бы сейчас, продолжай мы сотрудничать с ним. С позиций сегодняшнего дня, считаю, что наше расставание было верным шагом.
- Ты, в каком-то смысле, получил все, что хотел получить от Каспарова?
- Можно считать и так, хотя никто не поручится за это. Возможно, когда-нибудь в будущем я пожалею о своем решении. А может быть, и нет...
- Через его тренеров, знакомых стало понятно: Гарри был разочарован тем, что сотрудничество прекратилось, что мол, ты отказался от “сакральных знаний”...
- Мне сложно судить. Возможно, я его разочаровал, но таков был мой выбор.
- И жизнь продолжается?
- Да, верно! Мне кажется, не стоит сводить свою жизнь к одному-двум выборам. Свернул не туда - и все. Такого не бывает... Я не верю в “роковые ошибки”. А даже если я и совершил какие-то ошибки, это мои ошибки, я за них и буду отвечать.
- Много ли тебе хотелось изменить в своей жизни?
- Что-то и можно, но я не стал бы этого делать.
- Ты - фаталист?
- Да нет, просто не стал бы. И я еще слишком молод, чтобы начинать исправлять ошибки. Я просто живу, играю в шахматы. Стараюсь получать удовольствие...
- А оценки пусть выставляют другие?
- Да, если им это нравится!
СЕМЕЙНЫЕ ЦЕННОСТИ
- Вопрос, который интересен многим: со стороны ты выглядишь таким… немного нелюдимым. Много ли у тебя друзей или ты предпочитаешь уединение?
- Я не берусь судить, много ли их. У меня, конечно, есть друзья дома, в Норвегии. Ясно, что шахматы - это спорт одиночек, и я не чувствую себя ущемленным, когда долгое время остаюсь один. Мне хорошо и так, и эдак. Я не страдаю...
- Есть какие-то особые темы для разговоров, когда ты встречаешься с ними?
- Мы разговариваем... Хм, не знаю даже, обычные разговоры, как у всех. Но тут надо понимать, что большинство моих друзей дома так или иначе были связаны с шахматами. Но должен сказать, что мы болтаем не только на шахматные темы.
- Есть ли у вас какие-то общие увлечения, общие занятия?
- Да как у всех! Мы, например, любим футбол. Эта игра рождает у нас довольно эмоциональные дискуссии. Учитывая же, что мой лучший друг - настоящий фанат мадридского “Реала”, у нас в компании постоянно идут споры вокруг «Реала» и “Барсы”. Трансферная политика и методы игры Мауриньо, голы и чудачества Роналдо - все это обсуждается так же часто, как актуальные линии защиты Нимцовича...
- В противостоянии “Реал” - “Барселона” на чьей стороны твои симпатии?
- Конечно, я за “Реал”! (Здесь мы с Магнусом перемигнулись, и он по достоинству оценил мою “сливочную” кепку из официального магазина “Реала”.)
- А как насчет спорта? Все скандинавы помешаны на своем здоровье. Что ты предпочитаешь: бег, лыжи, плавание, может, что-то другое?
- У меня нет какого-то одного ярко выраженного интереса, мне нравится многое. Я люблю поиграть в футбол с друзьями, зимой - кататься на лыжах... Мне нравятся еще большой теннис и сквош, а также - баскетбол.
- Ты, вроде бы, не такой длинный!
- Да, я не очень хорош, но мне нравится эта игра. Много борьбы, единоборств, но масса удовольствия. Правда, в этом году попробовал поиграть в баскетбол против ваших ребят, - и мне не очень это понравилось. Они играют намного сильнее!
- Что насчет других развлечений? Книги, кино, игры...
- Не могу сказать, что я на чем-то зациклен. Все происходит по желанию... Хочу - могу пойти в кино или легко оказаться дома на диване с книжкой. Не могу назвать себя заядлым читателем - во всяком случае, еще ни одна книжка не захватывала меня так, чтобы я забывал обо всем на свете, пока не дочитаю ее до конца.
- Ты не увлекаешься коллекционированием, как Карпов, например?
- Не-не, это не мое... Я не могу представить, чтобы меня что-то так сильно могло заинтересовать. Многим это нравится, но я просто не могу этого понять...
- Каких-то экстремальных увлечений у тебя нет?
- Пока - нет. Но... все может быть!
- Ты говорил о том, что у тебя нет ярко выраженных целей в шахматах, а есть ли таковые в обычной жизни? И ставишь ли ты их перед собой?
- Какие, например?
- Не знаю: скажем, закончить университет, объехать весь мир, раскопать Трою!
- Безусловно, время от времени я задумываюсь над подобными вещами, но пока не могу сказать, что нашел для себя какие-то ярко выраженные цели... Во многом, это зависит от того, сколько времени я буду играть в шахматы. И - как!
- Не боишься, что ты можешь обделить себя в жизни, если шахматная карьера у тебя будет отбирать больше времени, чем ты готов ей посвятить?
- Это сложный вопрос. Как я уже говорил, я никогда не занимался через силу, - и если пойму, что это больше не доставляет мне прежнего удовольствия, могу всегда и закончить. Шахматы пока двигают меня вперед, и мне это нравится.
- Как относится твоя семья к тому, что ты сейчас - первый шахматист мира?
- Им нравится! Они меня всячески поддерживают. Радуются, поздравляют...
- А насколько для тебя важно их мнение?
- Я всегда к ним прислушиваюсь, их советы бывают очень грамотными. Порой мы в чем-то не сходимся, но это никогда не было поводом для ссор.
- Насколько для тебя вообще важна твоя семья?
- Как и для всякого нормального человека... У нас большая семья - мама, папа, я, две сестры. И мне нравится проводить время вместе с ними. Это здорово, когда у тебя есть какой-то закрытый круг, в который никто не имеет доступа... Есть люди, у которых все вывернуто наружу, все напоказ. Я - не из таких.
- Ты продолжаешь ездить на все турниры с отцом...
- Да, мне это нравится. Всегда приятно, когда рядом находится родной человек. Он заботится обо мне, поддерживает в трудные моменты.
- Когда ты был маленьким, это, понятно, не обсуждалось. Но когда ты вырос, чья была идея, чтобы Хенрик продолжал ездить с тобой по турнирам?
- Честно говоря, мы даже никогда не обсуждали с ним эту тему. Я давно привык, что он рядом... Мне нужно это! Когда я был маленьким, он частенько сам принимал участие в турнирах. Потом прекратил. У него стало гораздо больше забот. Каждый раз он решает все бытовые и прочие вопросы. Папа готовит нам, собирает меня на партию (на каждую партию Магнус приносит с собой целый продуктовый набор - в нем и витаминизированные соки, и кефир “Активия”, которую отец сдабривает медом и свежими фруктами - Е.А.), сопровождает меня в зал, ждет после игры. В его присутствии я всегда ощущаю себя гораздо комфортабельнее и спокойнее...
- Как относишься к тому, что многие сравнивают его с мамой Каспарова?
- Мне все равно... Мы даже никогда не обсуждали это с ним.
- Но ты понимаешь, что когда-нибудь поедешь на турнир один?
- В этом нет ничего особенного, не надо строить из этого какие-то теории. Время от времени я уже езжу один... Но, повторяю, тут нет никакого ритуала. Мне просто приятно, когда он рядом: всегда есть, с кем поговорить, что-то обсудить... Время от времени я ездил на турниры со своими друзьями - у нас хорошая компания.
ТЯЖКОЕ БРЕМЯ СЛАВЫ
- Отец не совмещает функции еще и твоего менеджера?
- Нет, мой менеджер - Эспен Агдестейн, хотя подпись на всех контрактах и стоит моя. У нас полное взаимопонимание, папа в эти дела не вмешивается.
- А он занимается твоими нешахматными делами, “раскруткой”?
- Нет. Мы вообще ничего не делаем в этом отношении. У меня есть друг, который выполняет функции моего “импресарио” - он отвечает на вопросы и договаривается о моих участиях, к примеру, в телевизионных программах или интервью для газет.
- Ты носишь одежду с рекламой “Arctic” и “Simonsen law”...
- Это мои постоянные спонсоры вот уже несколько лет. Это крупные, уважаемые в Норвегии фирмы. У “Simonsen” я даже веду блог, хоть и не очень регулярно.
- Тебя считают серьезной рекламной единицей?
- Не берусь судить. Но поскольку они регулярно продлевают контракт, видимо, я приношу пользу их бизнесу. Время от времени я участвую в каких-то их рекламных акциях. Нормальная работа. У меня нет никаких комплексов по этому поводу.
- А ты вообще знаменит в Норвегии. Когда идешь по улице, тебя узнают?
- Да, дома много людей знают меня, из толпы выделяют...
- Тебе это нравится или, наоборот, создает проблемы?
- Ничего страшного. Единственное, немного раздражает, когда люди подходят на улице и начинают общаться со мной, как будто мы только вчера расстались... Это выглядит немного странно! Обычно нет никакой проблемы, если у меня просят автограф или, например, просят сфотографироваться вместе с кем-то. Я не скажу, что мне это очень нравится, но это - неизбежная сторона известности.
- Ты можешь кому-то отказать?
- Если кто-то слишком наседает, а у меня плохое настроение - могу и отказать.
- Часто ли ты оказываешься на национальном ТВ, даешь интервью газетам?
- Как я говорил, есть Агдестейн, который и занимается всеми этими вопросами... Он каждый день получает какие-то предложения. И если считает, что приглашение стоит принять, съездить на телевидение или дать интервью газете - я делаю это.
- Как относишься к этой стороне своей работы?
- Не могу сказать, что это вызывает у меня восторг или отторжение. Временами это бывает даже интересно. Но мне не нравится терять много времени на это.
- Как думаешь, у тебя много фанов в Норвегии?
- Без понятия! Знаю, у нас в стране есть немало людей, которые даже не играют в шахматы, но все равно следят за моими выступлениями. Это удивительно! Когда играл в Кубке мира в Ханты-Мансийске лет пять назад, мне показывали статистику посещений сайта. Норвегия уверенно была в первой тройке по запросам.
Одним словом, многие в Норвегии знают, кто я такой. Но какой-то статистики по персональным фанам у меня нет. Наверное, надо провести турнир у нас дома...
- Никогда не думал “конвертировать” свою популярность во что-то осязаемое?
- Во что, например?
- Например, познакомиться с девушкой, которая тебе нравится, достать какую-то вещь, которую не так-то просто получить “обычному” человеку?
- Не скажу, что я когда-нибудь пытался выжать что-то из своей известности. Во-первых, не уверен, что это обязательно “сработает”. А во-вторых... если мне в баре вдруг захочется познакомиться с девушкой, то я навряд ли буду говорить ей о том, что я - известный шахматист. Люди там для того и пьют, чтобы стать смелее!
- Считаешь себя смелым в различных жизненных ситуациях?
- Я стараюсь идти до конца. Если что-то для себя решил, если считаю, что прав.
- Случалось ли тебе драться, отстаивая свои права?
- Каждый из нас хотя бы раз в жизни дрался. Правда, я уже не помню, когда.
- Но если вдруг придется?
- Я постараюсь найти какой-нибудь другой способ уладить дела.
- Ты предпочитаешь выплескивать свою агрессию на шахматной доске?
- Не стал бы говорить, что я - агрессивный. Это не самое яркое мое качество. Тот же Каспаров намного агрессивней меня, я это почувствовал, работая с ним...
- А какие чувства испытываешь, глядя на мировой рейтинг?
- Мне нравится, что я на первой строчке. Хочется, чтобы так было подольше!
- Думаешь о том, чтобы когда-нибудь побить рейтинговые рекорды Гарри?
- Немного. Не могу сказать, что это моя самоцель, но, считаю, что потенциально я мог бы набрать больше, чем 2851. Но, повторюсь, это не так принципиально. Если это получится, то будет здорово. А не получится, я сильно не расстроюсь...
ПОКЕР? НЕТ - ШАХМАТЫ!
- Спрашивая об увлечениях, думал, ты “расколешься” - в последнее время ходят упорные слухи о том, что ты всерьез увлекся покером. Это так?
- Нет, эти слухи сильно преувеличены. Я играю, но очень редко и по мелочи.
- Цитируя все те же слухи, говорят, что играть в покер тебе посоветовал чуть ли не Каспаров - мол, это полезно для развития интуиции...
- А это уже совсем полная ерунда! Не уверен, что он сам играет в покер.
- Ну, тогда тебе самому придется рассказать, как все было!
- История простая... В первый раз я играл в 2005 году на командном чемпионате Европы. Нильсен объяснил правила, дал свой аккаунт на каком-то из румов, чтобы я попробовал свои силы. Дело в том, что многие игроки в том турнире ходили после партии в казино, а меня туда банально не пускали - мне было всего 15 лет.
- И ты начал катать в сети?
- Я бы не называл это каткой. Петер-Хайне сказал, что я могу взять его аккаунт и поиграть, но предупредил, чтобы я не проигрывал больше $25!
- Во что играл?
- Я сел за кэш-столы безлимитного холдема $0.25/$0.50. Поначалу быстро отдал нильсеновские $25, потом, опасаясь, как бы он не вернулся, отыграл их обратно. В тот момент, когда Петер-Хайне вернулся, я был в небольшом минусе, но потом все, увы, проиграл... Больше, чем Нильсен мне определил. Это был мой первый раз.
- Какие были первые впечатления?
- Мне не понравилось, что я проиграл, но понимал, что могу бить их! Учитывая те серьезные ошибки, что я допускал, этих людей можно было обыгрывать...
- Ты пробовал свои силы еще в онлайне?
- Я не сказал бы, что меня это сильно заинтересовало, да и шахматы отнимали у меня много времени. Примерно год после этого не играл вообще ни разу. А потом я время от времени начал поигрывать живьем с моими друзьями по школе.
- Покер для тебя - чистое развлечение в приятной компании?
- Да, ничего серьезного. Я, например, совершенно не играю в интернете.
- Неужто ни разу не захватывало?
- Один раз, несколько лет назад. Примерно неделю я играл с утра до вечера, но, мне кажется, того раза мне хватило на годы вперед!
- Много проиграл в тот раз?
- Нет, просто “наелся” покером. Меня часто “переезжали”, я все равно садился и играл еще, но в какой-то момент мне вдруг стало неинтересно. Такое бывает.
- Твоя любимая игра?
- Как и все, я играю в холдем. Несколько раз с ребятами мы пробовали играть в омаху, но для нас это слишком сложная игра: все кончается неизбежным олл-ином еще на флопе, а там кому повезет. Примерно так же играл в омаху на Full TlIt.
- Что думаешь по поводу других игроков, которые пачками переходят из шахмат в покер, считая, что там могут зарабатывать гораздо больше?
- Это выбор каждого. Кто-то лучше чувствует себя в покере, а кому-то нравятся шахматы. У меня за доской мало блефа, я ищу лучший ход. Может, из-за этого мне и за покерным столом труднее. А у кого-то это происходит более естественно.
И даже когда я играю со своими друзьями, моя цель - не выиграть у них деньги, а раскрыть их блеф, проявить логику. Мне нравится раскрывать чужие замыслы.
- Исходя из твоего подхода, вряд ли когда-нибудь мы увидим тебя, играющего в каком-нибудь покерном турнире? Тем более, серьезном, дорогом турнире.
- Не поручусь за будущее, но в ближайшее время - нет. Я как-то сыграл в одном живом турнире в Норвегии. Не могу сказать, что мне это очень понравилось. Вот в кэш-игре, где можно в любой момент встать из-за стола, мне проще... Да и потом, у меня не было возможности толком играть. Каждую минуту ко мне кто-то подходил, о чем-то спрашивал: “Вы же известный шахматист, как вас сюда занесло?!”
- Никогда сам не сравнивал покер и шахматы?
- Между ними есть что-то общее - и там и там надо анализировать ситуацию, не терять концентрации, просчитывать шансы. Но в покере многое зависит от случая, в шахматах же я полностью контролирую ситуацию. Поэтому я выбираю шахматы!
Евгений Атаров. www.chesspro.ru
|
| |
| |
|
