| Леонардл | Дата: Четверг, 06.10.2011, 07:34 | Сообщение # 1 |
|
Первый после бога
Группа: Модераторы
Сообщений: 389
Статус: Оффлайн
|
Часть вторая
Интерес к Свете, к тому зрелому образу жизни, какой она вела, и совершенно при этом не стеснялась, а даже бравировала этим, был у наших подружек весьма заметный, и они обе решили собраться на девичник. А так как с пустыми руками идти было неудобно, то обе решили испечь чего-нибудь вкусненькое к чаю, и попросить у своих мам, какие-нибудь домашние закатки. Умудренные житейским опытом советские семьи активно и с любовью готовили эти закатки на зиму. Пытаясь разнообразить стол своих домочадцев, не доверяя в полной мере родному государству, которое обладая фантастически – богатыми природными, и прочими экономическими ресурсами, могло бы вызвать эру изобилия в СССР. А фактически, так и не смогло вволю обеспечить свой народ обыкновенной молочной колбасой, похожей на болванки танковых снарядов. И у тех умных, и зело образованных советских людей, кто прекрасно разбирался в экономической географии СССР, подобное отношение верхушки государства к чаяниям и запросам советского народа, вызывали со временем не только иронию и удивление.
Но и презрение с отвращением, ко всем этим партийным горе – поводырям, и престарелым жрецам Политбюро. А ведь они, «слуги народа», в то же самое время, жили сказочным днём, потребляли всё самое лучшее. Приготовленное и заготовленное специально для них, и их семей, и горстки ближних прихлебателей, в глубокой тайне от всего прочего народа. Всем этим, так называемым кормчим, лоцманам и штурманам огромного народа, загнанного в пока еще послушную советскую отару, завозилось всё самое лучшее и дефицитное. И в том числе, с того самого, «гнилого» Запада, кто по мнению и убеждению дурачков- идеологов, должен был сгнить, рассыпаться, уступить широкую дорогу цивилизации полуголодному, смешному и жалкому социализму. Два процента населения СССР наслаждались поистине «золотым» веком обеспечения». А всё остальное население дружно посасывало коммунистическую «медвежью лапу», усиленно кормилось лживыми и бесплодными обещаниями, о той будущей прекрасной и счастливой жизни, которая по рельсам БАМа должна была, но неизвестно, в какой очередной пятилетке, привести народ СССР в гавань полного изобилия.
Народ Украины, кто справедливо и заслуженно считалась в СССР одной из самых экономически богатых и крепких республик и обеспечивала приличную долю валового национального продукта - рельсы распада СССР прямиком доставили в зону полного обнищения, массовых болезней, постоянно падающего уровня жизни. И полного букета негатива жизни, вызванного жалкой кучкой руководителей масс, сказочно обогатившихся на запредельном воровстве и жуткой коррупции, ошалевших от собственной амбициозности, жадности, и ярко выраженной собственной природной глупости.
Получив благословение своих мам, подружки встретились со Светой в условленном месте. И как в прошлый раз, Света не стала пользоваться общественным транспортом, а ехать на автобусе пришлось бы далековато: в район частных домов. Она тотчас остановила такси. Сказала водителю адрес и через полчаса, взволнованные встречей с тем бытовым и социальным миром, который был им ещё незнаком, девочкам из гущи народной, они оказались в просторном и дворе. И с почтением взирали на двухэтажный особняк, отделанный под «шубу». По меркам того времени такой дом с садовым участком, теплицами и собственной сауной считался пределом мечты все тех, кого Ильф и Петров справедливо и точно окрестили: «советский мышонок».
Мама Светы оказалась моложавой полноватой блондинкой с такими же лукавыми, хитровато по-кошачьи прищуренными глазами, как у своей дочурки. Одета она была во всё импортное и своим прикидом затмевала мам наших девочек, кто могли смело и радостно нести по жизни незапятнанный образ честной, непорочной советской жены и труженицы. Мама и Света с улыбкой наблюдали, как девочки, выгружали на стол в просторной кухне баночки с маринованными грибочками и консервированными овощами. Пироги собственного приготовления вызвали интерес, скорее у мамы, чем у Светы, кто с оттенком иронии наблюдала за своими смущенными знакомыми, с кем ей предстояло учиться вместе. Родной брат Светы был на два года старше её и выглядел бы симпатичным, но его портила рання полнота. Про таких обычно говорят с легкой усмешкой: Гляди, какой мордастенький! Он равнодушно скользнул взглядом по Людмиле и довольно-таки бесцеременно стал проявлять повышенный интерес к Вере. Заметив это, Света сказала ему, что у них девичник, и что он в их компании будет лишний. Подмигнув на прощанье Вере, брат умчался со двора на красной «Яве». Через некоторое время, Светина мама, пожелав девочкам приятно провести время, уехала на «Жигуленке».
Света открыла банки с консервацией, погрузила их вместе с принесёнными девочками домашними пирогами на специальную тележку, в которой было удобно развозить еду и напитки по комнатам дома. Стол для своих гостей Света накрыла в своей комнате. При виде деликатесов, каковые могли радовать и насыщать представителей партийно - советской элиты, торгашей и, прочих, допущенных к конспиративной кормушке- распределителю материальных благ, глаза разбегались. Тут были шпроты в масле и дальневосточный лосось, икра в хрустальных блюдечках: чёрная и красная. И покинувшие обычные гастрономы на всю оставшуюся жизнь: московская сырокопченная, буженина и нежно – розовый мясной балык, при виде коего, можно было изойти слюной. Грибочкам Вере и консервированным огурцам с помидорами от Люды тоже отыскалось местечко на этом, раскошном по своим гастрономическим и бакалейным признакам столе гурманства и наслаждения. Из напитков обращало на себя внимание «Советское Шампанское» и импортная бутылка, из которой проглядывал светло- коричневый напиток, напоминающий по цвету крепко заваренный чай.
- Это вкусная штука называется шерри - бренди и классно вставляет в голову. Папашка обожает пить эту импортную хренетень. И водочку нашу не забывает, - с гордостью объяснила Света, приглашая девочек к столу, и потянулась к бутылке шерри-бренди. После некоторого обсуждения совершено неизвестного советским обывателям крепкого спиртного напитка, подружки попросили Свету налить им чисто условно - на дно стопки. Себе Света налила полную стопку и, провозгласив тост за дружбу, выпила её по-мужски, одним махом. Пока были заняты поглощением редкостных деликатесов, нежданно свалившшихся на головы и желудки обычных советских девчонок, подружки только состредоточенно жевали. Вскоре они насытились и немного опьянели от этой, противно пахнущей, крепко шибающей в голову, странной капиталистической водки с таким, явно не русским названием: шерри-бренди. Любопытная и разговорчивая Люда узнала от Светы, что её мама работает начальником торогового объединения, куда входят столовые, пельменная и несколько баров, и кафетериев.
- Папа снабжает семью шмотками и импортной техникой, а мама – жратвой, - резюмировала с усмешкой Света. Она выпила несколько полных стопок, но не выглядела пьяной и беспомощной.
- Да, Света, зажиточно вы живете, ничего не скажешь, – восхищено заметила Люда. - Нам такое, даже во сне не светит.
-Не бери в голову, Людок, - засмеялась Света, закурив любимый Кемел, и, подвинув себе пепельницу.- Мы ещё не такие крутые, как кажется людям со стороны. И в нашем городе, и, вообще, в нашей стране есть люди, про кого можно сказать: купаются в роскоши, но чужим туда путь заказан, и попасть в их семьи очень сложно. Я недавно перепихнулась с одним пареньком. Он - сын второго секретаря обкома партии. И вместе с его друзьями, и их девочками гостили пару дней на обкомовской закрытой даче. И никакие менты вонючие, никакие эти мерзкие гостиничные крысы не требовали паспортов. И никто из обслуги не спрашивали нашу веселенькую компанию: а сколько вам лет, ребята? Вы – совершеннолетние? Устроили классный бордельеро и творили всё, что хотели, и никто не нудел об этом тошнючем советском образе жизни. Эту брехню скармливают для придурков. А для тех, кто уже научился разбираться в том мире, где мы живем, то вся эта белиберда по радио и по телевидению о счастливых советских людях, строителях коммунизма – жуткая лажа и муть.
Девочки молчали, выразительно переглядывались между собой, и инстинктивно чувствовали, что в словах их сверстницы есть изрядная толика правды, о которой никто и никогда за всё их время обучения в школе, и пребывании в комсомоле, на такие темы не беседовал. И таких неожиданных выводов не делал.
Попив чаю с домашними пирогами, девочки удобно расположились на широкой тахте Светочки, и та спросила их, а могут ли они хранить тайны, и держать языки за зубами? Если да, то пусть поклянутся на золотом крестике, что никому ничего не скажут о том, что, увидели в этом доме, и не назовут того, кто им это показал. Заинтригованные девочки согласно закивали головами и Света, сняв с шеи миниатюрный золотой крестик, положила его на покрывало тахты. Притянув к нему руки Люды и Веры, она заставила их повторить слова клятвы.
-А, ты не боишься, церковный крестик носить?- удивилась Люда.- Увидят всякие начальники. Они ведь такой шум поднимут и родителей затерзают.
- Мои родители чихать на них хотели. Они оба - партийные, а все церковные праздники отмечают, и Боженька им нравится больше, чем этот бровастый дурачок, наш знаменитый земляк Брежнев, над которым все люди смеются и потешаются. Но если вы такие задолбанные комсомолочки и верите этой мудне, о подыхающих капиталистах, о том, как нам всем классно и радостно живется в поисках дефицита, и импортного нижнего белья. И всей этой чепухе о лучшем обществе в мире, где нормальных приличных трусов не купишь без блата, то я вас уговаривать не буду. Ну, что, девульки, если решились, я вам кое-что такое покажу, чего вам никогда не светит иметь и этим наслаждаться.
Света достала из глубины шкафа толстенный ярко- иллюстрированный журнал с текстами на английском языке, в котором была собрана всевозможная реклама. Здесь было всё- техника в быту, никогда не виданные девочками раньше всевозможные комплекты мебели для квартиры. Одежда для любого сезона была представлена красивыми, изящными манекенщицами, а в мужчин, демонстрирующих современную мужскую одежду, можно было влюбиться во всех сразу. Настолько они выглядели элегантно, мужественно и привлекательно. И раздел для детей был представлен такой красивой и элегантной одеждой, которую девочки, родившиеся и выросшие в стране развитого социализма, никогда ни в одном универмаге Днепропетровска, и даже временно- исторического Днепродзержинска, осчастливленного домом- музеем Брежнева, никогда подобного не видели. Если рядом с этим рекламным альбомом, который контрабандой привез папашка Светы из одного из зарубежных портов, положили бы рекламный альбом со всем советским, не считая незначительной доли импортного дефицита, купленного на советские нефтедоллары, и практически попадавшего в руки особо избранных, то о сравнении даже речи быть, не могло. Это все ровно, что облаченный в грубо выделанные шкуры зверей пещерный человек пришёл в гости к современному властелину Природы, и остолбенел от массы незнакомых предметов, и вещей.
- А про секс вы, что нибудь слышали?- лукаво прищурилась Света, довольная произведенным впечатлением.- У нас, в Союзе, это по – народному зовут: ебля! А по- научному: разврат. Но для всех тех, кто живет за бугром – это, прежде всего, удовольствие, наслаждение, самый классный кайф в мире.
Девочки, выросшие в советских благополучных семьях, конечно же, ничего про секс не слышали, а вот вторые, чисто советские понятия, им были знакомы. Но обе они были девственницы, и как мудро и наблюдательно доносит нам устное народное творчество, то, естественно, что живого мужского члена в возбуждённом состоянии, или, выражаясь литературно: во всей его боевой красе – они, ни разу ещё не видели, и не ощущали. Потому понятие о том самом разврате, о котором часто к месту или не к месту любят вставлять взрослые, у них было весьма зачаточное. А кроме скудных знаний по оплодотворению цветов в биологии, полученных в родной советской школе, деления девочек и мальчиков на пестики и тычинки - иного они не знали, и не представляли. Знали и понимали одно, что взрослые мужчины и женщины ложатся вместе в постель. Закрываются от своих детей и посторонних, и чего-то делают такое, что им, наверное, нравится, но они это тщательно скрывают от детей. А вот механизм всего этого уединения взрослых в одной постели был нашим девочкам совершенно непонятен. И с каждым годом взросления и физиологического созревания - непреодолимо манил.
Подмигнув подружкам, Света вытащила из другого тайника стопку тоненьких проспектов с такими потрясающими картинками на обложках, что у девочек зарябило в глазах. На страницах этих проспектов совершенно голые молодые мужчины и женщины такое вытворяли, и такое демонстрировали в искусстве интимной сферы, что впору можно было рехнуться. Две обычные советские девчушки, если и видели когда-нибудь в своей жизни голого мальчика, то скорей всего на пляже, в период младеченства. Или в ясельках, или в младшей группе садика, когда девочки и мальчики сидели рядышком на горшочках и неторопливо вели детские разговоры. А тут во всей природной и физиологической красе перед ними предстали мужчины со своим огромным естеством, которое жутко пугало и манило одновременно. Участвуя со своими голыми партнёршами в интимно - акробатических этюдах и позах, мужчины ясно и доходчиво демонстрировали будущим невестам и, возможно, и женам всю квинтэссенцию, и основные механизмы полового акта. Того самого настоящего человеческого соития, тщательно скрываемого от них учителями и родителями. И они обе мгновенно поняли, что их ждёт, как только они окажутся в роли этих голых, красивых, фигуристых женщин, изображающих на своих лицах массу удовольствия. И судя по цветным фотографиям, то все эти молодые женщины, орали и визжали, скорее от удовольствия, чем от страха и боли...
- Смотрите, девочки, запоминайте. Может, в жизни и пригодится, - ехидничала, смеющаяся Света. Она ещё в девятом классе избавилась от этой постылой невинности и многое уже успела познать во взаимоотношениях с сильным полом.
- Ни фига себе, размерчики, как палка от швабры, – бормотала Люда, потрясенная открывшимся ей великим таинством природы. – Теперь ясно, что нас ждет, когда замуж выйдем. Ну, а если это вздутое чудовище не поместится внутри и что тогда делать?
- Как – нибудь без сопливых разберутся, – тотчас профессионально отреагировала опытная Света.- На каждую вещь есть свой покупатель.
Время откровения и познания одного из самых важных и всеобъемлющих таинств жизни протекало под знаком величайшего интереса и любопытства. И девочки старались не раздражать Свету дурацкими вопросами, чтобы не выглядеть совершенно бестолковыми. Насмотревшись поучительных книжечек, задав мышлению и памяти увлекательную работу, девочки простились со своей новой и весьма многоопытной подружкой Светой, и отправились на ближайшую остановку автобуса. На проезды в такси их родители деньги им не выделяли.
-А эта облезлая, старая мартышка - учителька по литературе Софья Максимовна все мозги нам тогда просушила в девятом классе с этой историей про Ромео и Джульетту, про самую чистую и нежную любовь на свете,- презрительно прищурилась Люда.- Мы, дурочки, тащились тогда от этой чистой любви. Вот бы тогда эти журнальчики про эту самую любовь, кто, кому чего пихают в разные дырки, показать бы в классе? Представляешь, как бы у всех глаза на лоб полезли? Вот ты, Веруся, сразу же после окончания медучилища выйдешь замуж и на практике всего напробуешься, чего мы в этих развратных журналах насмотрелись. Потом обязательно мне расскажешь про свои ощущения.
-Люда, а чего ты так болезненно относишься к этому?- поинтересовалась Вера.- Меня это, честно говоря, ни капельки не напугало. Наши родители, поженившись, всё это попробовали и нас родили. И ничего, живут и спят вместе. Значит, так в жизни устроено: мы - женщины созданы для них. А у них всё устроено, чтобы с нами соединяться. Почему бы это не испытать и не попробовать с любимым человеком, кто тебе нравится? А уж просто так раздеваться голой и ложиться под того, кто тебе неприятен или жутко противен, то это мне абсолютно не подходит.
- Ты, красивой и фигуристой уродилась,- впервые за все десять лет их непрерывной и крепкой дружбы с оттенком грусти в голосе произнесла Люда.- Куда с тобой не пойдешь, и пацаны, и парубки, и взрослые мужики на тебя пялятся, и от твой задницы глаз не отводят. И шеями крутят, как гусаки. А я, какая-то вся нескладная, жилистая, ну кому такая чмошница в жены нужна? Я должна была пацаном родиться, да в последний момент передумали и дыркой наградили. А без приятного лица и классной женской фигуры, даже самому последнему уроду в жёны не набьёшься...
Вера пыталась доказать ей обратное, убеждала, что у Люды приятная улыбка и, наверное, есть смысл сделать модную стрижку, и научиться делать классный макияж. И тогда она будет выглядеть - просто неподражаемой. Люда только иронически кривилась и не пыталась даже скрывать своего испорченного настроения.
Приехав домой, Вера не застала родителей. Отец играл во дворе в домино с соседями. А мать оставила записку, что поехала к своей сотруднице по работе, и та обещала сделать ей выкройки на новую модную юбку для Веры. А материал по очень большому знакомству мама купила в магазине ткани, где ходовые и пользующиеся спросом ткани просто так на прилавке не лежали, не мозолили советским модницам глаза. Вера вдруг неожиданно для самой себя скинула всю одежду и стала внимательно рассматривать себя в зеркало шкафа, стоявшего в комнате родителей. Она внимательно и придирчиво разглядывала грудь, которая совсем ещё недавно казалось ей великоватой. Но сравнивая свою грудь, её форму и размеры, со всем увиденным в этих журнальчиках, она с глубоким удовлетворением пришла к выводу, что её грудь вовсе не хуже, чем у этих голых красавиц, участвующих в поединках любви с красавцами – мужчинами, атлетически сложенными, чьи мускулы хотелось осторожно потрогать и пощупать. И вытягивая шею, крутясь на одном месте, Вера пыталась рассмотреть себя со спины, и ей ужасно хотелось увидеть во всей красе бедра, и свою задницу, о которой ей упомянула Люда. Будучи подростком, Вера замечала повышенный интерес противовоположного пола к тому, что в детстве называли просто, ласково и доверчиво: попка. С возрастом, это уникальное устройство человеческого тела, получило свои обиходные названия: задница и ягодицы. Подрастая и созревая физически и физиологически, Вера, добрая по природе и воспитанию девочка, очень сочуствовала полным сверстницам. Именно таким « пампушкам» и «булочкам» безжалостные охальники мальчики и стройные девочки, которые очень гордились своими изящными фигурками, часто зло и беспощадно говорили и выкрикивали вслед: жопастая!
В восьмом классе, когда она как-то в одно лето вдруг оформилась в красивую сероглазую девушку, постоянно привлекающую к себе взгляды подростков, Вера всегда немного смущалась, что её сверстники и все те юноши, кто были намного её старше, почему- то фокусировали своё основное внимание и любопытные взгляды не на её лице, природно - смуглом и нежном, а на той части тела, которая своими неповторимыми восхитительными очертаниями напоминала классические формы виолончели. И те, кто был не очень воспитан и сдержан, бросали ей вслед всякие словечки, в которых по сути ничего не было оскорбительного. Вначале, это её очень раздражало и злило. Потом она перестала обращать на это внимание. Когда она влюбилась в школьного физика, то в отличие от других, влюблённых в него десятиклассниц, не написала ему ни одного любовного послания. Эти писульки, написанные дрожащими от волнения и страсти девичьими руками, подбрасывались физику и в классные журналы, и в его кабинет, где хранились многочисленные приборы для проведения опытов и пособия. Вера не проявляла такой активности и прыти, как её сверстницы, она терпеливо жила со своей тайной в душе. И все же, однажды наступил такой момент истины в её судьбе, когда она и Виктор Антонович в один из неожиданных моментов встретились глазами, и обоим всё стало ясно и понятно. И с той поры, с той её волнующей и незабываемой встречи лицом к лицу у дверей родного класса, она стала замечать на себе быстрые, очень осторожные и восхищенные взгляды своего тайного возлюбленного.
Рассматривая себя уже не глазами школьницы, а девушки, кто знает, что её любят и кого она любит, Вера отчетливо представила себе Виктора Антоновича совершенно голого. И ей просто неодолимо и мучительно захотелось целоваться с ним, трогать его, попробовать все- то, что она увидела в этих развратных журнальчиках. И испытать все- то, что испытывали эти красивые молодые женщины, на чьих лицах было запечатлён восторг и наслаждение.
Леонид Шнейдеров
|
| |
| |
