|
Геннадий Несис. Прекрасная привычка - жить!
|
|
| litcetera | Дата: Среда, 13.08.2014, 11:47 | Сообщение # 1 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 1363
Статус: Оффлайн
| На днях вернулся из Литвы. Словно побывал в своем детстве.Большинство отдыхающих на популярном когда-то курорте Друскининкай составляют израильские русскоязычные пенсионеры, привыкшие проводить свои отпуска в 60-70 годы именно здесь, в Прибалтике. Невольно вспомнилась моя первая поездка в соседнюю Латвию...
В начале 50-х годов москвичи и ленинградцы в дачный сезон буквально оккупировали рижское взморье. Название Юрмала в нашем обиходе появилось значительно позднее. С детства мне запомнились звонкие, как в считалке, объявления в приморских электричках , отправлявшихся с пригородного вокзала Риги – Дубалты, Майори, Дзинтари с роскошными песчаными пляжами, а также Кемери со знаменитыми санаториями и грязелечебницей. Однажды , кажется еще в 1949 году там лечился мой дед.
Лето 1951 года наша семья провела в Майори. Память сохранила только вид роскошной клумбы, с которой я, назло ворчливой хозяйке, срывал понравившийся мне цветок, и с тем, чтобы загладить свою вину, преподносил его бабушке или маме. Отчетливо сквозь незаметно пролетевшие шесть десятков лет вижу их прогуливающихся вдоль бесконечного пляжа на вечернем променаде в глубоко запахнутых длинных, доходящих до щиколоток разноцветных халатах из набивного японского шелка. (У мамы – бордовый , а у бабушки – темно-синий, почти черный с неизменными вышитыми розами). Такой наряд на курорте был в те годы последним писком моды. Вспоминаю, как гостившая у нас на даче, младшая из Альтшулеров - тетя Тамара, студентка Педагогического института имени А.И. Герцена, в тайне от моего деда угощала меня мороженым, которое всю жизнь было моим любимым, но и вечно запретным лакомством – сказывался особый медико-географический феномен, именуемый врачами старой школы “ленинградским горлом”.
C мороженым, странным образом связан еще один яркий кадр из разрозненного видеоряда моих детских впечатлений. В один из жарких июльских дней я гулял с дедушкой по тенистой дорожке, шедшей вдоль пляжа. Впереди показалась раскрашенная тележка с искусственным льдом, доверху заполненная заветным пломбиром. За мороженым чинно выстроилась небольшая очередь. Я жалобно посмотрел на деда, и почувствовал, что на сей раз он не сможет мне отказать. Заглядевшись на продавщицу в широкополой соломенной шляпе, которая с быстротой и таинственностью факира обменивала какие-то смятые бумажки на столь желанный стаканчик, я сначала не обратил внимания на необычную троицу, стоявшую перед нами. Высокий пожилой дяденька в непривычном курортном костюме с двумя девочками по бокам. Они смешно цеплялись своими ручонками за длинные пальцы старика. Только, когда незнакомец медленно рассчитавшись, отошел на несколько шагов, дед мой, наклонившись , шепнул мне : “запомни, сегодня мы стояли в очереди за самим Александром Вертинским”. Спустя много лет, услышав прелестную песенку “Доченьки”, я, конечно, вспомнил про ту мимолетную встречу с великим и обожаемым мною артистом.
Неожиданно из лабиринтов памяти возник образ высокого русского красавца – директора или главного инженера какого-то крупного рижского завода по фамилии Шмакалов. Мне было четыре года и, конечно, я не задумывался, почему он так часто заезжает к нам на дачу, и с ветерком катает нас с мамой на своей белой служебной “Победе”. Моей маме шел тридцать второй год, и, несмотря на гибель уже в первые месяцы войны ее суженого Оси Воркунова, несмотря на сложные отношения и последующий развод с моим отцом и, наконец, уже ощущавшуюся атмосферу махрового антисемитизма, она оставалась веселым, коммуникабельным человеком и яркой привлекательной женщиной. Взрывной, неровный характер Наты Альтшулер ничуть не отражался на широком круге ее друзей и знакомых, сузившимся лишь по мере прогрессирования тяжелой и, практически неизлечимой, болезни. Взращенная любовью удивительных родителей, дедушек и бабушек, она до конца своих дней сохраняла черты избалованного ребенка, что не помешало ей стать не только замечательной мамой и самым близким моим другом , но, и со временем, как это неудивительно, вполне благожелательной свекровью.
Самым популярным заведением тех лет в Прибалтике был ресторан с загадочным иностранным названием “Лидо”. Сравнительно недавно узнал я , что Лидо – архипелаг, состоящий из маленьких песчаных островков, отделяющих Венецианскую лагуну от собственно Адриатического моря. Самый большой из них облюбовали кинематографисты для проведения ежегодного Венецианского фестиваля.
Фактически это было первое в Советском Союзе варьете, хотя сам этот термин по идеологическим соображениям не мог использоваться ни для учреждения культуры, ни для предприятия общественного питания. Кстати, и одноименное парижское кабаре также возникло сразу после войны в 1946 году.
В один из летних вечеров мой дед с бабушкой и мамой, принарядившись, отправились развлекаться, а я остался дома со своей няней, которая даже не пыталась укладывать меня спать, ибо прекрасно знала, что я буду дожидаться возвращения своих близких. Вернулись они поздно и в приподнятом настроении. Оказалось, что кроме предусмотренного в программе представления и заранее заказанного меню, посетители получили на десерт приятный подарок. Среди гостей “Лидо” был замечен популярный эстрадный исполнитель песен и романсов Михаил Давидович Александрович. Его бархатный голос с начала 40-х годов часто звучал и по радио и с граммофонных пластинок. Биография Михаила Александровича необычна. Уроженец Прибалтики он уже в детстве стал профессиональным исполнителем еврейских песен. Концерты одаренного мальчика с огромным успехом проходили во многих странах Европы. Подзабывшему нашу недавнюю историю читателю поясню, что был он гражданином независимой Латвии, в ту пору еще не входившую в Советский Союз. В 1934 году молодого певца приглашают в Англию, где он становится кантором Манчестерской синагоги. Одновременно он продолжает совершенствовать свое мастерство под руководством итальянского певца Беньямино Джильи. Уроки великого тенора не прошли даром. Вокальный репертуар Александровича расширился за счет неаполитанских песен. В 1937 году артист возвращается в Прибалтику, правда не в родную Латвию, а в тогдашнюю столицу Литвы – Каунас. Хоральная синагога “Оэль Яаков” приняла известного певца с распростертыми объятьями. Впрочем, будучи светским человеком, он продолжает выступать с сольными концертами и даже исполняет заглавные партии Ленского и Альмавивы в городской опере.
В 1940 году Литва на основании секретных протоколов Молотова - Риббентропа стала частью СССР, и работа популярного исполнителя в местной синагоге явно не украшала его анкету. Перед самым началом войны Александрович становится солистом Белорусской госэстрады. Выступления перед бойцами Закавказского фронта, гастроли в Тбилиси , Баку, Ереване, и, особенно, его знаменитый сольный концерт 5 июля 1943 года в Москве, принес артисту всесоюзную известность. Самое удивительное, что спустя пять лет после московского триумфа, человеку с такой явно несоветской биографией присуждается Сталинская премия. Я отвлекся от своего репортажа из “Лидо” не столько с целью воздать должное полузабытому кумиру середины прошлого века, сколько в попытке передать то, почти генетическое чувство надежды, которое охватило большинство посетителей ресторана, когда по их убедительной просьбе на сцену вышел Михаил Александрович, и, вместо арий из опер или неаполитанских романсов, запел популярные еврейские песни на языке его детства – идише.
На дворе стояло тревожное лето 1951 года, когда борьба с “безродными космополитами”достигла апогея. За предшествующие два-три года был разгромлен Еврейский антифашистский комитет и зверски убит его председатель великий актер и режиссер Соломон Михоэлс, был закрыт созданный им популярный Еврейский театр ГОСЕТ, разогнаны редакции журналов и альманахов, издававшихся на идише, разорваны дипломатические отношения с государством Израиль. Начались первые аресты в преддверии “дела врачей”. Трудно было представить, что лауреат Сталинской премии без всякого разрешения свыше, на свой страх и риск, исполнит знакомые песни на фактически запрещенном в Советском Союзе языке европейского еврейства. В душе слушателей царил восторг, а на глазах заблестели слезы. Надо понять, в каком состоянии вернулись мои близкие с того незабываемого, импровизированного концерта. Как хорошо, что я их тогда дождался!
 |
| |
| |
| gesl | Дата: Пятница, 15.08.2014, 09:04 | Сообщение # 2 |
|
Генерал-лейтенант
Группа: Модераторы
Сообщений: 320
Статус: Оффлайн
| ЖИЗНЬ БЕЗ ЧЕРНОВИКА Говорят,что жизнь каждого человека – это роман. Иногда этот роман читать очень скучно даже самому автору. Порой чтение это мучительно… Но бывает, чтоистория чужой жизни захватывает тебя и не отпускает. Для этого требуется
талантливое перо литератора и искренность рассказчика. Именно такой роман сейчас перед вами.КнижкиГеннадия Несиса появились в моейбиблиотеке давным-давно. Одна из его ранних работ состояла из двух разделов, посвященныхпроблеме размена, причем вторая ее часть (написанная в соавторстве с Л. Шульманом) называлась символично -«Нетождественныйразмен». Даже не знаю, есть ли более “человечная операция” в шахматах. Этот
необычный термин, введенный в лингвистический оборот автором книги, скорее
вызывает математические ассоциации, но на самом деле, - каждый день нашей жизни представляет собойвариации на эту тему. Жить в своейквартире и говорить на языке детства илипереехать в другую страну, оглушающую тебя чужим непонятным языком. Много работать,стремясь к успешной карьере и высокимзаработкам или нетождественно разменять эти блага на приятное и
необременительное времяпрепровождение. Ну, и , наконец, «самое простое» - жениться по любви или порасчету? Оченьмне понравилась книга тренера об АлександреХалифмане, особенно история о том, как будущий чемпион мира ФИДЕ решил не тратить время на получениедиплома о высшем образовании, а использовать его для совершенства в шахматах. Правильная оценка такого нетождественногоразмена привела к выдающимся успехам. Если быв шахматах был некий универсальныйэквивалент, этой игры просто бы несуществовало. Если бы такойуниверсальный эквивалент появился в жизни, жизнь стала бы торжеством пошлости, непременной победой расчетливых и ушлых над романтичными простаками. В книге,которая у вас в руках, как и в жизни, встречаются и те, и другие герои. Мы проживаем свою жизнь в поисках меры справедливости и добра. Какимобразом взвесить оправданность своих поступков? Надэтими проблемами размышляет автор, рассматривая и свою жизнь и судьбы своих
близких как неразрывную цепь решений и поступков на фоне драматической истории нашей страны. Родившись в несвободной стране, он всегдастремился быть свободным в своем выборе, и , в главном, это ему удалось.
Реалист и дипломат, он всегда выбирает возможное, но никогда не забывает и оСчастливых Шансах. Вы спросите: а разве это не конформизм? Отвечу вопросом: а
какие предложите альтернативы? Уходить в диссиденты или подавать безнадежные апелляции ? Все-таки, когда предстояло сделать выбор междупрофессией по диплому и любимыми шахматами, новый нетождественный размен
радикально усилил жизненные позиции Несиса. Он нашел себя в шахматах и полюбил
шахматистов. Мы часто говорим о других, что они любят шахматы, любят играть сами и смотреть, как играют другие. Редко я слышал,чтобы о ком-то сказали: он любит шахматистов. Честолюбивые и целеустремленные люди, подчас вызывающие в себеспортивную злость по заказу, редко выглядят привлекательно. Обратите внимание, что в этой книге ошахматистах говорится удивительно бережно и деликатно – такое случается нечасто. Читая книгу, мы легко находим источники авторского человеколюбия: прежде всего – это семейное воспитание и внутренняяинтеллигентность. Современная жизнь разрывает родственные узы между людьми.
Жить трем поколениям под одной крышей приходится все реже. При этом, потери
самого младшего поколения проявляются позже. В общении со старшими формируется
личность молодого человека. Мы видим, что уже с юности кГеннадию тянулись интересные и , по своему значительные личности, каждый со
своими идеями, открытиями , жизненной философией. Автор ярко воссоздает галерею
замечательных персонажей, судьбы которых могли бы канутьв Лету, и, тем самым, ставит им своеобразныйпамятник. И в этом также бесспорная ценность его работы. Герои книги – живые,
непосредственные люди. Им свойственно страдать и ошибаться, но в этом и
заключается правдивость и искренность автора. Есливам нравится читать о неординарных,далеко не всегда счастливых, но успешных личностях, то именно такую книгу вы только что раскрыли. Она написана успешным человеком и посвященауспешным людям. Секрет их успеха –талант и интуиция при осуществлении “нетождественногоразмена” - умение отказаться от чего-тоуже достигнутого ради новых, пока еще не покоренных вершин. Пожалуй, стоит перенятьтакой прием!Борис Ланин,Доктор филологическихнаук, профессор, кандидат в мастера спорта по шахматам.
|
| |
| |
|
